День «Д». 6 июня 1944 г.
Шрифт:
Однажды в начале 1944 г. мальчишка заскочил на грузовик, едущий в Байе. Там он встретился с Андре Хайнцем, восемнадцатилетним участником Сопротивления, и сообщил о том, что видел его отец. Хайнц передал информацию в Англию с помощью примитивного доморощенного радиоустройства (спрятанного в банке из-под супа «Кэмпбелл»; теперь экспонируется на стенде в Музее битвы в Нормандии в Кане). Не случайно у британских моряков в день «Д» имелись точные координаты немецких бункеров.
В небольшой деревушке Бенувиль на берегу Канского канала, прямо у моста через него, стояло кафе, которое принадлежало Терезе Гондре. Немцы, которые покупали здесь вино и ели, не знали, что она понимает их разговоры. Француженка передавала то, что слышала в кафе, мадам ВиЙон, которая заведовала
В задачи 506-го парашютно-пехотного полка 101-й воздушно-десантной дивизии в день «Д» входило захватить деревню Сен-Мари-дю-Мон. Благодаря информации Сопротивления лейтенант Ричард Уинтерс (рота «Е» 506-го полка), помимо всего прочего, располагал сведениями о том, что командир местного немецкого воинского формирования встречался с учительницей деревенской школы и выходил выгуливать свою собаку каждый день в одно и то же время – ровно в 17.00.
Месье Гийом Меркадер в Байе владел магазином велосипедов. До войны он был профессиональным гонщиком. МерхЧадер рассказывает: «Я возобновил лицензию и под предлогом обучения езде на велосипеде мог без проблем передвигаться по нашему району». Он собирал информацию о строительстве оборонительных укреплений, инфраструктуре, вооружениях, расположении войск, препятствиях на побережье. «Моим непосредственным координатором, – говорит Меркадер, – был мсье Меслен (он же Морвен), командир подгруппы Сопротивления. Каждую неделю мы встречались у дома № 259 на улице Сен-Жан в Кане, и я передавал ему данные, которые запрашивались».
Благодаря информации, добытой французским Сопротивлением, «Ультрой», воздушной разведкой, Союзнические экспедиционные силы располагали самыми полными и точными сведениями о дислокации и численности войск противника, пожалуй, впервые за всю историю войн.
Отряды Сопротивления проводили также диверсионные операции. В 1941–1943 гг. это были главным образом спорадические, не скоординированные подрывы предприятий военной промышленности, каналов, железных дорог, телефонных и телеграфных сетей. Они тогда не особенно беспокоили немцев. Но с начала 1944 г., когда ОСО перешел в подчинение Верховному командованию Союзническими экспедиционными силами, диверсии на железнодорожных путях стали частью плана «Транспорт» и приобрели крупномасштабный и системный характер. Действия участника Сопротивления, знавшего, Куда подложить динамит, чтобы взорвать мост, оказывались более эффективными, чем сбрасывание 225-килограммовой бомбы самолетом «Б-17» с высоты 4500 м. Подрывник также мог рассчитать время взрыва так, чтобы на мост выходил железнодорожный состав или по крайней мере локомотив. За первые три месяца 1944 г. Сопротивление уничтожило 808 локомотивов, тогда как с воздуха было разбито лишь 387. После того как начал реализовываться план «Транспорт», статистика стала иной: в апреле и мае бомбардировщики вывели из строя 1437 локомотивов, а Сопротивление – только 292.
В принципе британцы рассчитывали на значительную помощь со стороны французского Сопротивления. Комитет, состоявший из представителей ОСО и армии, рассмотрел возможность национального восстания и сделал вывод: «Сопротивление внесло бы серьезный стратегический вклад в операцию «Оверлорд», если бы организовало всеобщую забастовку или восстание в национальном масштабе». Но победили сторонники более реалистичных мер. Один французский офицер сказал:
– Массовое восстание предполагает наличие массового мужества, однако
Верховное командование экспедиционными силами придерживалось более реалистического подхода. Оно хотело, чтобы Сопротивление ко дню «Д» подготовило взрывы на главных магистралях, ведущих к месту вторжения. Эта операция получила название «Вер» («Зелень»). К маю ОСО мог доложить командованию союзническими войсками, что к подрыву готов 571 железнодорожный объект. «Вер» дополнялся планом «Тортю» («Черепаха»), предусматривавшим блокирование партизанами передвижения войск противника по автодорогам: партизаны, вооруженные автоматами «Стен» и ручными пулеметами «Брен», должны были совершать нападения на немецкие колонны и отвлекать их на себя.
Поскольку немцы постоянно отлавливали членов Сопротивления и подвергали их пыткам, Сопротивление не могло быть заранее поставлено в известность о дне «Д». Планы диверсий передавались с помощью шифров по радио Би-би-си. Лидеры движения знали, что им нужно слушать передачи Би-би-си 1,2, 15 и 16-го числа каждого месяца. Перед вторжением они должны были получить специальное закодированное сообщение. Тогда им следовало находиться в постоянной готовности в ожидании подтверждения «Б», за которым в течение 48 часов должна последовать шифровка, дающая отрядам команду начинать действовать. Для каждого района имелись свои шифры.
Кодовое сообщение, предназначенное месье Меркадеру и его отряду в Байе, состояло из следующих фраз: «В Суэце жарко», «Костяшки на ковре». Он хорошо помнит тот день, когда услышал эти слова по Би-би-си: «Я находился в подвале, как обычно, у радиоприемника. В 6.30 вечера сначала прозвучало: «В Суэце жарко. В Суэце жарко». Дважды. Потом наступило молчание. А потом: «Костяшки на ковре. Костяшки на ковре». Тоже дважды. Сначала меня будто оглушило. Я ощутил невероятную нервную дрожь. Но достаточно быстро пришел в себя, выключил радио и помчался наверх, перепрыгивая через четыре ступеньки, и рассказал жене о том, что только что услышал. Вскочил на велосипед и поехал в штаб отряда, чтобы сообщить о начале операции. Предстояла очень долгая ночь».
Командование экспедиционными силами ограничило проведение диверсионных операций в день «Д» районом нижней Нормандии. Представлялось важным выяснить действенность запланированных акций по разрушению мостов. В остальных регионах должна была сохраняться спокойная обстановка. Особенно это касалось юга Франции, где в середине августа намечалась очередная высадка союзников. Считалось также, что если отряды Сопротивления выступят по всей территории страны, то они обнаружат себя и будут схвачены немцами. Хотя существовало мнение, что во время вторжения следует создать хаос в тылу противника. В любом случае командование союзническими войсками понимало, что бойцы Сопротивления вряд ли усидят дома, когда появятся сообщения о дне «Д».
Англичанин Антони Брукс вырос в Швейцарии, а когда началась война, учился во Франции. В 1944 г. ему исполнился 21 год. В это время он был агентом ОСО и жил неподалеку от Тулузы. Бруксу на парашютах сбрасывали взрывчатку, которую он раздавал другим участникам Сопротивления. Ее прятали в выгребных ямах, даже в локомотивах, если их машинисты принадлежали к Сопротивлению. («Мы часто хранили взрывчатку на электровозах, – вспоминает Брукс. – Кто отважится вскрыть ящик, на котором написано – 16 000 вольт!») Динамит засовывали даже в сливные баки в туалетах – в один такой бак входило до 20 кг взрывчатки. Как и другие агенты ОСО, Брукс видел нетерпение подпольщиков, их стремление действовать. «Поэтому мы не запрещали им взрывать поезда, хотя у нас не было на этот счет никаких приказов, – рассказывает Брукс. – И каждый раз оказывалось, что спустили с рельсов не тот состав, и каждый раз в прессе появлялись гневные отповеди в наш адрес. Однажды подорвали поезд швейцарского Красного Креста. Он состоял из четырех огромных вагонов, набитых куриными яйцами. Люди проклинали нас, но охотно вылавливали из реки желтки».