«ДЕНЬ и НОЧЬ» Литературный журнал для семейного чтения N 11–12 2007г.

Кузнецов Юрий Николаевич

Мария

Не пряча красивое тело, В чём мама почти родила, Выходит Маруся на дело, Точней — на большие дела. Выходит, ни капли не труся, Коварных мужчин не боясь. Со всеми умеет Маруся Наладить духовную связь. Не зря она в школе училась, Кончала не зря институт. В работе ей всё пригодилось, Везде её любят и ждут. Под силу ей планы большие, Реальными станут мечты. А кто она? Просто Мария, Такая, как я или ты.

Март

Закат на грани суицида, Ещё немного и — сгорит. Звезда чахоточного вида С другой звездою говорит О

неминуемой кончине. И лес вдали, как голый факт. У снега, видимо, инфаркт, По уважительной причине. Он, пережив глубокий стресс, Лежит пластом и молча тает. Всем витаминов не хватает, Особенно на букву «С». Поэт хандрит, на жизнь в обиде, В окно печальный вперив взор, И пишет он про всё, что видит, Тональность выбрав «ля минор».

* * *

Я, наверно, не смогу Честь свою отдать врагу. Лучше другу, друг родней, Пусть воспользуется ей. Забирай, Ванюша, честь! Отдаю какая есть!

К читателю

Чужих не слушай мнений, А я тебе не вру, Допустим, я не гений, Но весь я не умру, За жест мой благородный Постой благодарить. Я в памяти народной Останусь. Так и быть.

* * *

Мы все уходим понемногу Туда, где нет цветов в росе. Уходим мы, но слава Богу, Что до сих пор не сразу все.

Александр Цыганков

Лес расходящихся тропок

Лес расходящихся тропок

Лес расходящихся тропок — от родника, Чья чистота — как исповедь самурая. Дальневосточный поезд издалека Гулом пробил пространство лесного края. Что там теперь, в том весёлом густом саду? Светит ли лампа под мелкой старинной сеткой? Где тот философ, мыслящий на ходу, Что управлял оркестром ольховой веткой? Поезд, как время, всё ускоряет ход, Пересекая плоскость в картине сада С тенью садовника, что заклинал восход Неповторимой лексикой вертограда! Можно исправить повести и стихи, Но персонажей не привязать к предмету Новой эстетики, как и все их грехи Лучше оставить людям, чем бросить в Лету. Только в садах вызревают плоды идей. Образ Платона глубже, чем тень платана. Лес, где расходятся тропки, как мир людей, Не переносит ни ясности, ни тумана. Как в иллюзорной графике полотна, Мраморный идол, тот, что завис над бездной, Благообразней кажется из окна Поезда, что всё мчится из Поднебесной.

Простая песня

Исследователь тайны! Жизнь не карта, Да и не карты в шулерской колоде. Я мыслю, значит — следую свободе! Что ветреней, чем, скажем, у Декарта, Зато верней, чем бред о розе дивной, Какая бы вовек не увядала. Одной любви для целой жизни мало! И кажется нам истина наивной. Пусть прост мотив, но песня тем славнее, Чем с ветерком созвучней! Словно это Той вольности немыслимой примета! И чем смелее голос, тем вернее! Гармонии претят мечты о славе. Начало музыки — вдали от хора! Простая песня льётся из простора. Играет море в каменной оправе.

Божественные пчёлы

Какая смесь! Разящие глаголы И золотой нектар медовых сот. Блаженные божественные пчёлы — Крылатых строк вневременный полёт! Всё сближено: гекзаметр прибоя, Как избранный соперником Гомер, И пение поэмы без героя Героями с энеевых галер, Вергилия — из ветреной столицы — Блаженные медовые уста И современники — как очевидцы Бессрочного несения креста. …………………………………….. Механика свободного полёта И точная метафора труда — Всё смешано! Без цели и расчёта — Всё движется как будто в никуда. Трагедия с комическим исходом Разыграна сюжету вопреки. Как хочется — соединить с восходом Ночных

светил мелки и угольки! И к слитному письму — сплошной строкою — Вернуться вновь, когда без лишних слов Всё ясно и поэту, и герою — Читателю и автору стихов! …………………………………….. О прочих связях сотовой природы Подробнее — ещё поговорим! И не нужны нам больше переводы С латинского — про вечный город Рим.

Зимний вечер в провинции

Светло и тихо в сумрачной природе Пустых дворов и парков городских. Как рукотворный памятник в народе Имперской грустью дышит русский стих. Пронизан воздух светом снегопада. Как холодно! И связан полумрак Сквозною темой, что закрыть бы надо, Да всё не закрывается никак.

Pastime

Дешёвое удушливо. Popcorn. Огни рекламы в хлопьях кукурузы И всюду замороженная пена, В какую щель ни ткни, и город в дым Укутан, как болезненное чадо У глупой няньки с красными белками От недосыпа. Мальчики в глазах! Как от стыда, моргают светофоры. И кажется, что правила движенья Соблюдены из жалости к таким Объектам, вырастающим из пены, Как мраморная грация с попкорном В кульке из «Коммерсанта». Would you like?

Тени

Словно деревья не выдают своих Длинных-предлинных падающих теней, В этой грошовой опере для двоих, Чем примитивней партия, тем сложней Роль доиграть — и остаться самим собой, Выйти в старинный сквер, забывая стих, Тот, что запомнит, как истинный образ твой, Зритель грошовой оперы для двоих. Только деревья, сбрасывая наряд, Не остаются совсем нагими, тогда Как человек, бросая открытый взгляд, Вдруг прозрачным становится, как вода Той реки, что тени дробит волной, Но увлечь их не может. Выходит, что Берег не даром высится над рекой! Всё, что она уносит — и есть ничто. Листопадную роль, как актёр немой, Каждый отрепетировал для своей Неотразимой красавицы записной В этом театре падающих теней. В реплике жеста, рисунке, изломе рук, В пластике тела — всюду исток того, Что из тени, перетекая в звук, Возвращается голосом: «Вам кого?» Вместо ответа, словно разлитый свет: «Здравствуйте…» После паузы: «Отопри!» Да и что ещё можно сказать в ответ Тени, упавшей с той стороны двери? В перестановке, смене героев, тем, Сильный характер перерастает роль. Чтоб не остался зритель и глух, и нем, Раньше кричали «Нате!», теперь — «Изволь…» Краткой фразой, срезанный, словно лист, Тёмным абрисом, падая в пустоту, С тенью чужой сливается сам артист, Подвиги воспевающий и тщету. Так, стоящие твёрдо, как дерева, Тени, бросая, не отпускают их. Не изменить ни музыку, ни слова — В этой грошовой опере для двоих.

Классический пример

Очерчивая круг метафорой крыла, Как трудно разгадать, как сложно, в самом деле Осмыслить, почему гроза уже прошла, А дождь ещё идёт, как следствие в новелле «Орёл и Прометей». Крылатою мечтой Растерзанная плоть. Вот новая картина. Как море, дышит грудь, и горы под пятой. У каждого — своя вторая половина! Очерчивая круг во весь размах крыла, Орёл — как лейтмотив в развитии сюжета. Но, может быть, другой метафора была, И не был Прометей прообразом поэта? Движение души не вырезать резцом, Схождение огня не выразить стихами. Классический пример — чернильница с пером — Опасней, может быть, сражения с богами.

Крыло совы

Жили стаи рыб на вершине вяза…

Гораций

У крика крыльев нет. И словно рыбы немы И тени на воде, и отраженья, где мы, Как пламя, гасим всё, что крик перекрывая, Из нас глядит на дно, как будто рыбья стая. Расходятся круги веков от сердцевины, И тихо, как в сети всемирной паутины, И в кроне включен свет, но всяк туда входящий Едва исторгнет крик, сольётся с настоящей Великой пустотой, до слова и до света. Сгорает в темноте прямая речь поэта! Коснётся тишины крылом сова ночная, И робкая листва, как будто рыбья стая, Разрежет глубину и свяжет, как основа, Взволнованную речь и сети рыболова.