День и ночь
Шрифт:
Симпатичная, лет двадцати — двадцати двух, светловолосая, с пухлыми губами, красивая и притягательная. Любой мужчина повелся бы, там одна грудь роскошная… Только вот нос оборотня отлично чувствовал запах тины и гнили. Так от живого человека не пахнет, нет…
— Не тронь моих детей!
— Отдай что взяла — и не трону!
Ирина смотрела прямо на мавку. Та оскалила острые зубы. Не человеческие, даже не звериные, может, акульи? Да, вот на акулью пасть ее рот был похож больше всего,
— Зачем тебе мои дети, ведьма?
— Зачем тебе человеческие дети, нежить?
— Я живая!
— Разве?
Ирина поднялась с колен, но куколка у нее была по-прежнему в руках. Нежить рассмеялась.
— Убьешь их?
— Могу куклу тебе отдать. Но взамен…
— Взамен?
Нежить сделала еще один шаг, оказываясь на самой границе круга. Ирина тоже сделала шаг к ней.
— Взамен уйдешь отсюда. Навсегда. Сделка?
— Сделка! — отозвалась нежить.
И протянула руку.
Зря, стоило бы помнить, что ведьмы с нечистью и нежитью не церемонятся. А иногда и с живыми тоже.
Ирина что есть сил вцепилась в склизкую холодную кисть — и втащила мавку внутрь.
Вой раздался…
С тем же успехом ее можно было на костер затащить. Земля, на которой были нарисованы знаки, жгла нечисть хуже греческого огня, та просто оплывала…
— Ведьма проклятая!!!
Крик не крик, визг не визг…
Мавка бросилась на Ирину.
И получила в лицо полную пригоршню трав, смешанную с крупной солью.
Полынь, крапива, сон-трава, все это было куплено не только ради снятия чар. Но и…
Смешать с крупной солью, каменной, самородной, ей-то и досталось нечисти в лицо.
Вой был такой, что деревья дрогнули. Ирина поняла, что сейчас мавка попробует удрать, не считаясь ни с какой болью и ущербом, и кинулась вперед. Задержать, хоть ненадолго…
Ухватить за руку, свалить старым приемом, нечисть ты там или нет, а ноги у тебя есть — и мордой ее в землю. В громовое колесо!
Жри, тварь!
Вой стоял — деревья гнулись.
И все же Ирина понимала — не удержит. Сил не хватает, опыта, ей бы еще подучиться… ну и пусть! Цепляться будет до последнего!
Не убью, так покалечу, тварь!
— Ну-ка, дай я ее!
Кирилл бестрепетно вошел в круг. И от души полил мавку святой водой. А потом еще и распятием принялся охаживать, как дубиной.
Это оказалось последней каплей.
Существо взвыло и начало истаивать.
Минута, две, три…
Держать, только держать… плевать, что руки жжет… Кирилл нашел где-то сверток с соляно-травяной смесью и высыпал сверху. Часть соли и в порез угодила… зараза!!! Чтоб ты здоровенький был!
Ирина чудом не взвыла в голос.
Но держать оставалось недолго. Еще буквально
Ирина выдохнула.
— Кажется, все. Готова.
— А дети? — Кирилл протянул руку и поднял ведьму.
— Дети? А, это уж вовсе просто. Где там родители?
Кирилл повернулся и кивнул.
Остановить мать, у которой похищен ребенок какой-то нечистью? Смешно! Тут разве что БТРом пробовать надо. Четыре куколки легли в женские ладони.
— Идите. Они нагреваться будут, как будете к детям подходить, а как вспыхнут — тут и ваше чадо рядом.
Поляна вмиг опустела, даже зевак не осталось.
Ирина откинулась на руки оборотня.
— Все, готова.
— Она — или ты?
— Она — окончательно, а я еще оклемаюсь. И нервы тебе попорчу.
— Вот напугала-то, — проворчал оборотень, поудобнее подхватывая девушку на руки. — Дикобраза голым афедроном.
Ирина фыркнула.
— А то ж. Пожрать есть?
— И поесть есть, и пожрать…
Откуда-то неслись торжествующие вопли — нашли первую из пропавших девочек. Живую… и Ирина позволила себе расслабиться. Все хорошо, что хорошо кончается.
Это она и объясняла через час, сидя за богато накрытым столом.
— …ей ребенка хотелось. А бабка против была, утопиться-то девчонка утопилась, а вот желание осталось. Ну и принялась детей воровать, а вам куколок оставляла, вроде как замену.
— Вот оно что, — кивнул Кирилл. Остальные слушали Иринин рассказ, как кошмарную сказку. Понятное дело, и не забудут, и детям передадут, но…
Не слишком-то и приятно о таком слушать. Страшно даже.
— Куколок она с девочками связывала. Жива девочка — цела куколка. Потому я ничего и увидеть не могла, они ж по домам лежали, да в укромных местах, где потемнее, да мавка следы путала… вот и пришлось выманивать. Если бы я вред куклам причинила, девочки бы тоже умерли. Но и так хорошо получилось, мавка почуяла, что я на ее покушаюсь — и пришла. Дальше — дело техники.
— Совсем она… того? — спросила Наташа.
— Совсем. Безвозвратно.
— Это хорошо. А с девочками что теперь?
— А что с ними не так будет? Все в порядке. Сутки проспят, а потом и не вспомнят ничего, — Ирина пожала плечами. — Только вы их потом обязательно в церковь сводите, святой водой, что ли, облейте, и пусть крестики носят. Да не один, а штуки четыре-пять. Браслетики там, фенечки… лишь бы символика была та самая.
Судя по лицам родных — в церковных лавках всю символику скупят. На корню.
Кирилл хмыкнул.
— Ведьма, которая посылает в церковь.