День их возвращения
Шрифт:
"Близится время, когда им воздатут за это, и всем другим, которые следуют за нами".
"Они знают об этом. Я уверен, они полностью это принимают. Но тогда почему бы им не испить тех маленьких радостей, которые они могут иметь сейчас?
"Ты сам еще слишком человек, Яан. Ты должен стать сильнее".
Тем временем пророк говорил:
– Да, Робхар. Это день судьбы.
– А глаза перед ним сияли.
– Тем не менее, мы должны многое сделать, нет времени на излияния радости. Мы остаемся только людьми, прикованными к миру. Сюда направляются двое - человек и иттрианин. Они могли бы
Спеши. Иди в платную конюшню Брата Бораса и попроси дать нам стата с достаточно большой корзиной, чтобы спрятать иттрианина - приблизительно с тебя размером, но ему еще понадобится одеяло, чтобы закрыть крылья, если они будут видны снаружи. Не говори Борасу, зачем нам все это нужно. Он верный, но у тиранов для дознания есть наркотики и кое-что похуже, если они заподозрят что кто-то хоть что-то знает. Поэтому, не давай объяснений и Брату Эззару, когда ты остановишься у его дома, чтобы одолжить халат, сандалии и красный плащ с накид-
кой. Прикажи ему оставаться дома и ждать следующего указания.
И поторопись!
Робхар хлопнул в ладоши в знак повиновения и поспешил в город.
Яан остался ждать. Грузовик не мог не проехать мимо причала. А ему здесь никто не мог помешать. Да и кто бы осмелился нарушить одиночество пророка.
"Они приближаются, и я уже могу прочитать, что твориться в голове у водителя, - шептал Карунф.
– Мне не нравится то, что я вижу".
"Что?
– спросил Яан, вздрогнув.
– Разве он не верен нам? Зачем же он взялся перевозить двух изгнанников?"
"Он верен, в смысле желания Аэнеасу свободы от Империи и, в частности, свободы Оркуса от Иова Рома. Но он не полностью принял наше учение, не полностью предан нашему делу, так как он импульсивный и колеблющийся человек. Ивар Фридериксон и Эраннат из Авалона разбудили его, рассказав о том, что они ученые, потерпевшие аварию самолета, им нужен транспорт до горы Кронос, где они могли бы получить помощь. Он, конечно, понял, что это всего лишь легенда, но поскольку это во вред землянам, согласился отвезти их. Однако он уже сожалеет о своем посгупке, его пугают возможные последствия, если земляне доберутся до него. Сам он ничего не выдаст, но чтобы снять напряжение, как только он освободится от пассажиров, наверняка напьется. А выпивка развязывает язык…"
"Разве не будет достаточным, если их дальнейший путь будет ему неизвестен?.. Нет! Не убийство!"
"Многие умрут ради освобождения. Будешь ли ты сомневаться в том, что их жертвы напрасны, во имя этой одной жизни сегодня?"
"Может все же спрятать и запереть, как и иттрианца? Ведь не хочешь же ты…"
"Исчезновение человека, у которого есть друзья и соседи, труднее объяснить, чем его смерть. Поговори с Братом Велибом. Он был среди немногих оркан-цев, которые вышли вместе с Мак-Кормаком, он мно-
гое видел. Нетрудно создать правдоподобный "несчастный случай". "Нет".
Яан боролся с собой, но память, которая была у него в мозгу, была слишком мощной, слишком правдоподобной.
К тому времени вернулся Робхар со статом и одеждой. Все узнавали Эззара по его любимому красному плащу. Его капюшон скроет голову северянина, длинные рукава и грязь на обутых в сандалии ногах, скроют светлую кожу. Люди не увидят никого, кроме пророка, сопровождаемого двумя учениками, идущими к Арене через ворота, а с ними животное, нагруженное, скажем, Древними книгами, найденными в катакомбах.
Грузовик затормозил. Яан принял приветствие шофера, стараясь не думать о нем как о реальном человеке. Человек открыл заднюю дверь, а внутри машины сидели иттрианин и Первенец Илиона.
Яан, который никогда раньше не видел иттриан во плоти и нашел, что сильно поражен вызывающей красотой чужеземца (которая должна быть уничтожена, сожалело что-то внутри него), чем юношей блондином обычного вида, который так неожиданно стал стержнем Судьбы. Яан чувствовал, что голубые глаза просто рассматривают его, а золотистые что-то ищут.
Гости, в свою очередь, увидели приземистого молодого человека низкого роста, в безупречно белом халате, с веревочным поясом, в сандалиях, которые он сделал сам. Лицо широкое, нос загнут, полные губы, светло-коричневая кожа, наверное, по-своему красивого: длинные волосы и короткая борода были рыжевато-коричневыми, чистыми и хорошо ухоженными. Глаза у него были самой поразительной чертой: широко посаженные, серые и огромные. Вокруг лба шел металлический обод, разнообразно украшенный, единственный внешний признак, что он является Древним, возвращенным к жизни после шести миллионов лет.
Яан заговорил своим обычным медленным и мягким голосом:
– Добро пожаловать, Ивар Фридериксон и посланник чужого мира.
Ночь лежала вокруг дома Десаи. Ближайшие уличные фонари светились, как отдаленные звезды, и оттуда не было слышно ни малейшего шума транспорта. Для Десаи это было почти облегчением, когда он занавесил окна.
– Пожалуйста, садитесь Проссер Тэйн, - сказал он.
– Что из освежающих напитков вам предложить?
– Ничего, - ответила высокая молодая женщина. Помолчав секунду, она прибавила неохотно и необычно: - Спасибо.
– Это не потому, что вы не хотите попробовать соли врага?
– Улыбка Десаи была задумчивой: - Не могу представить, чтобы традиции требовали от вас отказаться от чая.
– Как вам угодно. Комиссионер.
Татьяна уселась, ноги и руки ее были напряжены. Десаи разговаривал с женой, которая принесла поднос с дымящимся чайником, двумя чашками и тарелкой с печеньем. Она поставила его, попросила извинения и вышла. Дверь за ней закрылась.
Для Десаи это было равносильно тому, что над ним сомкнулось пространство. Это было так дискомфортно, так… обедняло, несмотря на то, что физически все было как обычно. Его письменный стол и пульт связи занимали один угол, поблизости стояла полка со справочной литературой, а все остальное: выцветший ковер, мебель, не предназначенная для человека его расы и культуры, кроме одной или двух картин, все было взято в аренду. Не было дорогих сердцу вещей, которые и составляли дом.