Шрифт:
— Я ищу брата, — в третий раз повторила девушка.
Выговор у нее был ужасный — помесь Нью-Джерси и Мехико, пойди разбери, чего она хочет, но Томас чувствовал: дело не в этом. Мужчин-посетителей небольшой закусочной совершенно не интересовала gamba [1] со слезливой историей. Бедняжку не спасали ни высокий рост, ни стройность, ни раскосые карие глаза, ни длинные черные волосы.
«Японские корни, — решил Томас, — или корейские. Возможно, итальянские тоже есть: волосы вьются, а нос типично римский, слишком крупный
1
Девушка с хорошей фигурой, но некрасивым лицом (исп.).
— Ему девятнадцать лет, — упрямо твердила девушка. — Он темноглазый брюнет, ростом шесть футов и два…
Бармен вдруг вытянулся в струнку, но вовсе не из-за девушки, и незаметно опустил руку под стойку, нащупывая спрятанный там дробовик. Само ружье Томас еще не видел, но, едва переступив порог закусочной, почувствовал слабый запах прогорклого масла и пороха. Столько страха, а в бар ворвался не монстр, а всего лишь кто-то из местных.
— Hijole [2] , Алькасар! — заорал бармен, а зал огласили грязные ругательства. — Какого черта сюда вламываешься? Пулю в лоб захотел?
2
Привет (исп.).
Гость, имевший зеленоватый цвет в свете голых ламп закусочной, покачал головой.
— Мне показалось, за мной кто-то крадется, — неуверенно проговорил он, подсаживаясь к друзьям, за столиком которых было и так тесно. — Ну, когда с кладбища возвращался.
— Зачем ты так поздно туда ходил?! — с укоризной проговорил кто-то из друзей, протягивая ему стакан с выпивкой. — Тем более сегодня.
— Я стоял у могилы Элии и потерял счет времени, а потом…
— Выпей! Подумай, что случится с твоей дочерью, если она и отца потеряет?!
За столиками испуганно зашептались, некоторые посетители уже вытащили пистолеты из-за пояса. Томас почти не сомневался: следующего, кто войдет в закусочную, пристрелят на пороге — уж слишком велико напряжение.
Бармен неожиданно засмеялся и поставил новую порцию спиртного на столик, за который сел последний гость.
— Говорят, ты даже Консуэле не нужен, так чудища и подавно не позарятся!
Посетители захохотали — напряжение спало, а гость, позабыв свой страх, вскочил, готовый защищать свою честь.
— Она сбежала с богатым ублюдком! — выпалил он, впиваясь в Томаса ненавидящим взглядом.
Томас спокойно потягивал мескаль из кока-кольной бутылки. Он ничего не ответил, но в сотый раз пожалел, что заранее не позаботился, как поменьше привлекать к себе внимание. В висевшем за стойкой зеркале с обитыми краями отражался далеко не гринго, ну
Откровенно говоря, Томас не мог упрекнуть местных в том, что они приняли его за богатого горожанина, хотя сам он родился в деревне еще беднее этой и сейчас был на мели. Этот прикид, дорогой темно-синий костюм и светло-серый галстук, Томас прихватил в бутике Международного аэропорта Кеннеди. Требовалась маскировка, а костюм, кожаный портфель и нехитрые манипуляции перочинным ножом перед зеркалом в мужской уборной превратили его из невозмутимого студента с конским хвостом в молодого бизнесмена.
От преследователей Томас сбежал, но из-за отсутствия денег был вынужден принять незаконное предложение администратора. С тех пор такие предложения он принимал десятки раз — использовал свои способности, чтобы задурманивать головы служащим авиакомпаний, таможенникам или, например, таксисту, который увез его на целых сто миль от города в эту горную деревеньку. Каждый раз он серьезно нарушал закон, — впрочем, какая разница? Если настигнут ему подобные, Томасу все равно не выжить. Только вот в Гвадалахаре следовало переодеться во что-то другое. Деревенские жители костюмы за тысячу двести долларов не носят.
Отражения костюма, из-за которого он был белой вороной, Томас не видел, потому что перед зеркалом поставили жертвенник для душ умерших. На многоярусном жертвеннике расположились вручную вырезанные из дерева скелеты, каждый из которых обозначал умершего, но не забытого. Они все имели разный вид. Один, например, скалился Томасу, сжимая в маленькой руке крошечную бутылку «Дос эквис» — вероятно, любимого пива покойного. Рядом стояла настоящая бутылка «Дос эквиса», специально для духа, который сегодня вечером, в El Dia de los Muertos, День мертвых, придет в гости.
«Самый удачный день для возвращения блудного вампира», — подумал Томас.
Неприязнь к городскому хлыщу позволила местным забыть о страхе. Нет, они не успокоились: все, как один, буравили Томаса подозрительными взглядами, но хотя бы пистолеты в покое оставили. Зато когда выстрел вспорол штукатурку потолка, подскочили от страха.
Стреляла девушка. Застыв в центре обеденного зала, она словно не заметила, что как минимум человек десять взяли ее на мушку.
— Где мой брат? — повторила она, целясь в бармена, которому резко расхотелось веселиться.
— Опустите ружье, se~norita, у вас здесь врагов нет, — заверил бармен, глядя на девушку с вполне понятной тревогой. — Я уже сказал: вашего брата никто не видел.
— Его машина у кладбища. Он взял ее напрокат: в договоре его имя, а на переднем сиденье отпечаток его руки, кровавый отпечаток!
Девушка швырнула на стойку договор, но это не произвело на бармена никакого впечатления.
— Охотно верю, но я уже сказал: у нас тут деревня, а не город. Будь ваш брат здесь, кто-нибудь бы его увидел.