День мертвых

Грубер Майкл

– Прости, но… что-то случилось?

– Да ничего особенного. Со мной все тип-топ, если опустить тот факт, что я превратил свой дом в крепость, напичканную военной техникой и охраняемую наемными убийцами, а командует ими джентльмен, которому, как мне достоверно известно, отшибло мозги еще в 1969-м. Я сижу тут, гляжу на всех этих замечательных людей, вырядившихся покойниками, и гадаю, кто из них в ближайшие дни погибнет на самом деле, и виноват во всех этих смертях буду я, это мой ужасный, ужасный просчет. А все потому, что мне…

– Почему, папа?

Он чувствовал ее неподдельный интерес, глубинную потребность понять, которая жила в ней с пяти лет

и которая удерживала ее здесь. Здесь, где ее тоже, скорее всего, убьют.

– Потому что мне понравился вид с террасы.

Она все ждала, но Мардер ограничился этой отговоркой. Он сделал еще пару глотков a~nejo [126] .

– Пап, мне кажется, ты преувеличиваешь. Через пару дней вернется армия, и все злодеи попрячутся, разве что будут иногда по старинке баловаться расчленениями. Если в районе появится майор Нака со всеми его танками, то на массированную атаку они не осмелятся.

126

Зд.: выдержанный напиток (исп.).

– Майор отчитывается перед тобой о своих действиях?

– Вроде того. Он сам позвонил мне, и я все у него выпытала. Он только-только вернулся с кладбища и хотел поговорить.

– Нака потерял ребенка? – спросил Мардер, поскольку сегодня праздновался первый День мертвых. В прежние времена, конечно, ангелочков было видимо-невидимо, и хотя со временем их поубавилось, среди мексиканских бедняков их хватало и сейчас.

– Жену и двоих детей. Землетрясение.

– Не то ведь большое, что в Мехико? [127] Для этого он слишком молод.

127

Землетрясение 1985 г., одно из самых разрушительных в истории Южной Америки.

– Нет, в Мансанильо в 1995-м. Они были на отдыхе и прогуливались после обеда по улице, когда на них обрушился фасад здания. Его не задело, они погибли.

– Боже мой! И он рассказал тебе такое по телефону?

– Да. Я тоже удивилась.

– У вас с ним… какие-то отношения?

– Выпили вместе кофе как-то раз. С другой стороны, это же El D'ia de los Muertos. Обычные правила сейчас не действуют. Просто одинокому человеку захотелось рассказать сочувствующему слушателю о своей утрате. Такое постоянно случается в самолетах и поездах. Иногда потом завязываются отношения, иногда все проще – кому-то надо анонимно выговориться. Этакая мирская исповедь.

– А в этом случае что это было, как по-твоему?

– Ну не знаю – он привлекательный мужчина, может, не такой уж молодой, ну так ведь папины дочки вроде меня обычно и клюют на тех, кто постарше, правда? С ровесниками у меня долгосрочные отношения что-то никак не складываются, и когда я вспоминаю, с кем встречалась в Кембридже, то мне кажется, будто это происходило не со мной. Сейчас майор в Апатсингане, а когда опять тут объявится, тогда и посмотрим, как быть. Не торопись с банкетным залом.

К ним приблизилась фигура, облаченная, как и многие здесь, в футболку с длинными рукавами и нарисованными костями. Комплект дополняла изящная длинная юбка с запахом и маска-череп в стиле доколумбовой эпохи: алая, отделанная цветными

стразами и увенчанная красным султаном.

– К слову о возлюбленных… – проговорила Стата. – Пойду поищу, с кем бы потанцевать. Увидимся на баррикадах, пап.

И она вприпрыжку удалилась, весело помахав красной маске.

Та же села за столик Мардера и сдвинула свою устрашающую личину.

– Если вы воюете так же хорошо, как гуляете, Мардер, то у narcos ни единого шанса.

– Гулянка и в самом деле что надо, – отозвался он. Она выглядела взбудораженной, и это совсем не вязалось с ее привычным образом жесткого профессионала – такая же маска, подумалось ему, как и эта красная штуковина у нее на голове. – Ну как, досыта натанцевались, напились?

– Пить пила, но не танцевала, увы. В детстве мне вбили в голову, что людям нашего положения не пристало выплясывать под музыкальные потуги мариачи. Из меня сделали форменную маленькую святошу. Не дай бог, кто-нибудь примет меня за naca [128] .

128

Простолюдин, плебей (исп.).

В этот момент музыканты – четверо ребят из Плайя-Диаманте, из района Эль-Сьело, чьи-то там кузены, ансамбль из гитары, guitarr'on [129] , скрипки и трубы – завершили серию бодрых canciones rancheras и начали болеро. Мардер почти машинально поднялся с места и взял Пепу за руку.

– Никто и никогда не заподозрил бы в вас naca, сеньора, – сказал он. – Вы настолько fresa, насколько это вообще возможно, и даже от самой дикой пляски вашего fresismo не убавится ни на йоту. Что мы сейчас и докажем.

129

Гитаррон – мексиканская шестиструнная бас-гитара очень крупных размеров, традиционный инструмент мариачи.

С этими словами он повел ее на танцплощадку.

Мардер кое-что смыслил в мексиканских танцах, а вот его партнерша, как выяснилось через пару минут, не смыслила ничего. Поэтому он взял дело в свои руки; по крайней мере, Пепа отзывалась на его движения и позволяла вести себя от одной фигуры танца к другой. Он опробовал несколько затейливых па и справился весьма достойно, чем немало ее удивил и впечатлил.

– Я уже готова поверить, что вы и впрямь мексиканец, Мардер. Где вы выучились таким номерам?

– В Сансет-Парке. Это мексиканский район, мы когда-то жили неподалеку. Моя жена любила танцевать. И у нее здорово получалось.

– Какая она замечательная.

От Мардера не ускользнул ее тон.

– Она была замечательной. Изящной, умной, талантливой. Мария Соледад Беатрис де Аро д’Арьес – может, вы читали ее стихи?

– Боюсь, не читала, но имя очень любопытное. Мои родители тоже из criollos благородных кровей, но не настолько благородных. Да уж, Мардер, вы полны сюрпризов. А она еще и поэтессой была. Ну а я приземленная, к тому же неповоротливая, как вы, конечно, и сами сейчас видите.