День Независимости. Часть 1
Шрифт:
К концу работы бруски обрели вид бесформенного кома, лишь сбоку оставались открытыми запальные гнезда.
Осторожно установив детонаторы, он уложил весомый сверток на дно фотобаула.
«Варит-таки башка у Семена. Кто станет досматривать в праздничный день фотографа в толпе?..»
… Отвлекаться нельзя. Даже создавая примитив, работать приходится с уважением, без посторонних отвлекающих мыслей, на «вы». Взрывчатка панибратского отношения не терпит.
Он обильно засыпал сверток битым стеклом. Это еще один из
Накрыв мелкую сыпь осколков темной плотной тканью, сверху разложил коробки от фотопленок, кассеты, сменные светофильтры в прозрачной пластиковой коробочке.
Оставался заключительный штрих — соединить проводки с механизмом часов и выставить таймер. Но это завтра. Надежность надежностью, а раз в год и незаряженное ружье стреляет.
19
Москва. 9 мая 11 ч. 08 мин.
Сажин любил День Победы — немногий из настоящих праздников, оставленных в наследство советской эпохой, который продолжала, несмотря ни на что, отмечать страна. Как ни загружен был делами, улучал время, чтобы прийти на Красную площадь и посмотреть торжественный марш.
Миновало то время, когда по брусчатке мимо Мавзолея, лязгая гусеницами, катили танки; тяжелые тягачи везли ракеты, и чеканили шаг ровные, как шоколадные дольки, коробки солдат. Армия демонстрировала мощь. Но не кому-то, бряцая оружием, а — в первую очередь — ветеранам войны: «Мы приняли вашу эстафету».
Финансовые неурядицы коснулись и парадов, и давно не слышно здесь танкового гула и завывания моторов тягачей. Масштабы празднества уменьшились до прохода колонн фронтовиков и духового оркестра…
Нынешняя дата была круглой, и Сажин не изменил себе. Солнечным днем стоял он в праздничной толпе, наблюдая за шеренгами фронтовиков, проходившими мимо турникета заграждения. Увешанные наградами старики в специально пошитой униформе умудрялись сохранить строй, и молодели, ощущая себя хоть на день в центре внимания всей России.
У Сажина подозрительно защипало в глазах; душа преисполнялась гордостью за шагающих в строю ветеранов. Им при жизни — каждому! — нужно памятник ставить.
Именно им выпало зимой сорок первого отстаивать Москву, а потом долгих четыре года, через лишения и смерть, гнать фашистов до самого их фашистского логова.
Именно они поднимали из руин страну; поднимали, когда самим не верилось, что на месте груд битого кирпича вновь появятся города, когда западные знатоки хором утверждали: порушенное не восстановить и за пятьдесят лет.
Они пахали, на долгие годы забыв о собственном благополучии, веря в то, что не им, так их детям и внукам придется жить в лучшие времена.
Их руками восстала Россия из пепла, стала той, какая есть…
Потом на их долю свалились сельхозмаразмы Никиты и сладкий — оглядываясь назад — застой времен Брежнева. Они сдюжили перестройку. Скрипели, но держались, испытывая
Сегодня они на самом дне, но не сдались и, маршируя по главной площади страны, словно еще раз напоминали о своем существовании.
… Запищал висевший на ремне пейджер. Сажин невольно отвлекся от нахлынувших мыслей. На экране высветилась короткая строчка:
«Вас срочно вызывает Первый».
Вздохнув, он полез из толпы, расталкивая, слыша за спиной недовольные шепотки и извиняясь.
— Сбываются наши самые худшие прогнозы, — сказал генерал Наумов.
Налив из графина воды, крупными глотками осушил стакан.
Сажин счел лучшим промолчать.
— Сорок минут назад, — продолжал, утолив жажду, начальник Департамента, — в Волгограде, на Мамаевом кургане произошел сильный взрыв. Известно, что взрывное устройство сработало во время торжественной церемонии. Имеются человеческие жертвы. Вам надлежит немедленно выехать на место, оценить обстановку и начать работу в связке с местными чекистами. Будем решать вопрос о направлении усиленной оперативной группы.
И напомнил:
— И сразу — не как в прошлый раз — выходите со мной на связь. Звоните в любое время суток. Отдых на неопределенное время отменяется…
Наумов связался с Управлением ФСБ по Волгоградской области, и Сажин был приятно удивлен, увидев в толпе встречающих высоко поднятую картонку с надписью: «тов. Сажин Е. А.», которую держал над головой спортивного склада парень в джинсовом костюме.
Подойдя к нему, Сажин представился.
— Шеф послал за вами, — изучив удостоверение, улыбнулся парень. — В областной администрации заседает чрезвычайный штаб, доставлю с ветерком.
Они вышли к припаркованной у обочины служебной «Волге». Водитель пролез за баранку, распахнул перед Сажиным дверцу.
— Сначала на место происшествия, — попросил полковник.
На совещание, где, как обычно, толкут в ступе воду и ищут виноватых, он всегда успеет. Необходимо самому оценить масштабы случившегося и сложить собственное мнение, а не полагаться на чье-то… Машина неслась по утопающим в зелени улицам. Сажин молча курил.
— Ничего святого у людей не осталось, — заговорил водитель, тормознув на светофоре.
— Что?.. — не понял Сажин, поворачивая голову.
— Святого, говорю, ничего нет. Надо же было… В такой день… фронтовиков…
— Вы были там?
Водитель нажал на сигнал, подгоняя не успевавших на зеленый свет прохожих:
— Не на самом Кургане, где рвануло… Мы с шефом подъехали минут через десять. Народ разбегается, в толчее давка. Сам не видел, но говорят, — он понизил голос, — многих побило. Кого затоптали, кого взрывной волной.
Впереди, над пышными кронами тополей, возвышалась скульптура Родины-Матери.