День Независимости. Часть 1
Шрифт:
— Нас, пацанов, как воспитывали… — крутил руль водитель. — Хулиганишь? Хулигань. Но на Монументе ни-ни. Не дай тебе что-нибудь сломать или напакостить. Фантика от конфет бросить не смели… Нет, это не наши сделали… Годовщина, готовились загодя. Губернатор говорил, на областные нужды средств не хватало. Все, что могли, отдавали на ремонт. Оно же не вечное… Там подшамань, там привари там подкрась… Живут же… выродки. Будто в другом государстве росли.
Желтая эластичная лента преграждала дорогу; перед ней, в бронежилетах, с автоматами наперевес,
Сажин вылез из машины и направился к массивной лестнице, ведущей на Мамаев Курган.
Сержант с короткоствольным автоматом шагнул ему навстречу и предупреждающе поднял руку.
— Гражданин… — только и успел произнести он.
Сажин предъявил удостоверение, и когда сержант отошел, спросил:
— Это там произошло?
На верхнем лестничном марше виднелись уменьшенные расстояние фигуры. Работала оперативно-следственная группа.
— Так точно! — молодцевато отчеканил сержант и поправил фуражку с угнездившимся на высокой тулье двуглавым орлом.
Сажин пролез под огораживающей лентой и стал подниматься наверх.
Чем выше он поднимался, тем чаще попадались следы недавней паники и давки. На гранитных ступенях валялись вырванные с мясом пуговицы, порванные пакеты… Полковника поразило другое — рассыпанные и раздавленные каблуками красные гвоздики. Жуткий погост погибшим сегодня…
На марше у самой вершины, возле обрушенных барельефов, от которых мало что осталось, видимо, был эпицентр взрыва. Бесформенные обломки бетона, некогда бывшие скамьей, разбитые в щепы рейки… Воронка в граните с неровными паленными краями… Под ногами подсыхало в лучах солнца бурое месиво с темными сгустками.
Услышав хруст под туфлей, Сажин отступил и увидел сломанные очки с растрескавшимся, уцелевшим в оправе стеклышком. Впаянный в запекающуюся кровь, желтел оторванный кругляш медали…
Ему сделалось не по себе. Полковник судорожно полез в карман за сигаретой и закурил. Глубоко, до боли в легких, затягиваясь дымом.
Волной накрывшая его ненависть к подонкам, устроившим на священном для каждого русского человека мемориале бессмысленную по жестокости бойню, не отпускала…
Он миновал возившихся у поврежденного барельефа криминалистов, пинцетами извлекающих из пробоин фрагменты взрывного устройства.
Закладку делали профессионалы, и заряд уложится самое малое в пару килограмм тротилового эквивалента. Ударная волна смела изображение на барельефе, а о количестве осколков свидетельствует тополек на дальнем краю площадки, лишившийся ветвей и зеленой кроны. Подгоняемые слабым ветром, листья перекатывались по гранитным плитам.
Переполненный негодованием, Сажин спустился к автомобилю и бросил слушавшему радиоприемник водителю:
— Едем!
Охранник в коридоре, у кабинета губернатора, перечитывал удостоверение посетителя, так и эдак присматривался к печатям, недоверчиво сверял фотографию с оригиналом, словно не верил, что стоявший перед ним мужик ничем не выделяющейся внешности является старшим оперуполномоченным Главного Управления ФСБ звании полковника.
— У
Сажин хмуро ответил:
— Значит, я вовремя.
Охранник снял телефонную трубку и, выждав мгновение, доложил о дожидавшемся аудиенции в приемной приезжем полковнике.
— Проходите, вас ждут.
Войдя в приемную, Сажин поймал встревоженный взгляд секретаря и услышал доносившийся из-за неплотно прикрытой двери возмущенный голос:
— … а я не понимаю, почему бездействовала наши правоохранительные органы! Не могу понять, и все!.. У вас, генерал, насколько я информирован, введен усиленный режим службы?
— Верно…
— Так чего же вы усиляете, скажите на милость?
Вопрос повис в воздухе. В кабинете сдержанно кашлянули.
— Молчите?! Тогда я вам скажу, почему! Вместо того, чтобы делать дело, вы занимаетесь очковтирательством! Не отслеживаете оперативную обстановку в городе, ловите пьяниц и семейных дебоширов. Вся ваша деятельность — административные правонарушения. И, если поверить предоставленной вами статистике, две трети волгоградцев имеют проблемы с законом.
— Но… — подал голос оппонент.
— Что но? Или хотите сказать, что работаете с полной отдачей? Тогда ответьте на единственный вопрос: почему допущен теракт? Кто за это ответит?
— Личный состав валится от усталости. С начала года работаем без выходных. Техника и та не выдерживает нагрузки.
— Но вы знали, кому важна — в свете событий на Кавказе — дестабилизация обстановки. Вы работали с кавказскими диаспорами, или отделывались галочкой в отчетности?
— Мы…
— Выходит, любой желающий, несмотря на посты на въездах в город и постоянные досмотры сотрудниками ГИБДД, может провезти взрывчатку или же свободно приобрести ее? Так получается?.. Сможете вы — главный милиционер области, выйти со мной к народу, к моим избирателям, и честно признаться: «Милиция оказалась бессильной перед террористами. Мы не можем вас защитить».
Сажину надоело слушать обличительные речи, и он без стука вошел, прервав говорившего.
За столом, занимающим добрую часть зала, заседали угрюмые чиновники. Держа ответ, перед губернатором навытяжку стоял генерал-майор милиции.
Губернатор — тучный, раскрасневшийся, со сверкающими от праведного гнева глазами, недовольно посмотрел на полковника.
— Вы… Ах, да… — спохватившись, он обратился к чиновникам. — Хочу вам представить… Москва, не веря, что мы сможем управиться собственными силами, оказала помощь…
— Полковник Сажин, из Департамента по борьбе с терроризмом.
Сидевший по правую руку от губернатора приземистый светловолосый мужчина с чеканным лицом кадрового военного, шумно отодвинул стул:
— Полковник Васнецов, начальник областного управления. Рад вашему скорому прибытию.
Губернатор показал на пустующие стулья с дальнего края стола.
— Присаживайтесь.
Сажин кивком поблагодарил за любезность, но на отведенное место сел не сразу.
— Я стал невольным свидетелем устроенного вами разноса… Генерал-майор у окна затеребил прозрачную авторучку.