День очищения

Иевлев Павел Сергеевич

Я наполнил рюмку снова.

— Тут, вроде, раньше был другой бармен, — почесал он щетину. — Но это нормально. Жизнь пролетает мимо так быстро, что я не успеваю даже удивляться. Живу как младенец, каждый день всё новое.

— В этом, наверное, есть и свои плюсы.

— Может, и есть, — не стал спорить старик, — но их я не успеваю заметить тоже. Такое впечатление, что с каждым годом дни короче. Раньше я работал, пил, гулял, веселился, трахался. Теперь я успеваю позавтракать, просраться, поужинать, просраться и снова уснуть. Полжизни в кровати, полжизни в сортире. Не доживай до моих

лет… ах, да, я это говорил. Кажется.

— Говорили, — подтвердил я.

— Ни черта не помню. Точнее, помню я всего дофига, а начну рассказывать, все зевают: «Ты, старый пердун, это тыщу раз уже бормотал». Тут помню, тут не помню. В башке как будто проигрыватель, на котором игла соскакивает. Ты, небось, таких уже не видел.

— Я знаю, как они устроены.

— Налей ещё шот.

— Вам точно не станет плохо?

— Ты дурак? Мне девяносто без двух дней! Мне, чёрт меня дери, плохо всегда! — он прислушался к ощущениям, подумал и поправился: — Но с текилой мне лучше.

Я налил третий.

— Сегодня я намерен выпить столько, сколько успею.

— Это может плохо кончиться.

— Вот тебе не пофиг? Ты бармен, твоё дело наливать.

— Не хотелось бы стать орудием вашего самоубийства.

— Вот вроде старик тут я, а тупишь ты, — сказал он, выпивая. — Мне девяносто без двух дней.

— С наступающим юбилеем.

— Ха, здорово поддел, — покивал он, — Ладно, назовём это так. Но вообще поздравлять человека с тем, что ему два дня осталось, так себе шутка. Даже для бармена. Нас, тихо пердящих свои последние восемнадцать, всего-то пятеро. Я предлагал им отметить вместе, но они не смогли доползти до бара. Двое уже не встают, один не помнит, кто я такой, ещё один не помнит, кто такой он. Два дня, и самыми старыми пердунами тут станут семидесятидвухлетние карапузы. А ты говоришь, «плохо кончится». А что, есть варианты хуже могилы, парень?

Вообще-то есть, но сейчас не лучший момент для споров.

— Ещё шот?

— Я думал, ты никогда не спросишь!

— И каково это, знать, что осталось два дня? — спросил я, наливая.

— Знаешь, парень, такой же вопрос я задал тридцать шесть лет назад своему деду. Он был тот ещё упрямый старый мудила и тоже не хотел помирать ни на день раньше. Он сказал: «Жду с нетерпением». Я тогда подумал, что он врёт. Не то меня успокаивает, не то себя… Мне было пятьдесят четыре, что я понимал в жизни? А сейчас я тебе повторю его слова, парень, — жду-не дождусь. Достало всё. Устал. Когда ты молодой, то устал, отдохнул — снова как огурец. А когда ты старый, то устал — сильно устал — адски устал — совсем устал и помер. Не доживай до моих лет, парень. Да, я это уже говорил, помню, но хорошую мысль не грех и повторить.

— Дед, ты что тут делаешь! — донеслось от входа.

Женщина пятидесяти четырёх… — ах, да, без двух дней же, — лет возмущённо идёт через зал, не обращая внимания на взгляды и смешки посетителей.

— Быстро ещё шот, — свистящим шёпотом говорит мне старик.

Я наливаю.

— Поставь рюмку, старый ты пень! Тебе врач ещё когда пить запретил!

— Это был прошлый врач, — ответил он, зажав посуду в кулаке. — Я считаю, что если врач помер

раньше пациента, его предписания автоматически обнуляются.

— Новый повторит тебе то же самое!

— Не успеет, — старик воспользовался паузой в разговоре и намахнул порцию.

— Не наливайте больше! — обратилась ко мне женщина. — Ему хватит!

— Это жить мне хватит, а пить — нет!

— Не вижу причин отказать клиенту, — сказал я примирительно, — он явно совершеннолетний. Хотите, налью и вам?

— Идите к чёрту! — ответила она мне и повернулась к деду.

— Как тебе не стыдно! Мог бы дожить и не позоря семью!

— Всё, что имеет семья, заработал я, — проворчал дед. — Я построил дом, где ты живёшь со своим бестолковым мужем. Я покупал тебе одежду и игрушки. Я кормил тебя, когда об этом забывала твоя бестолковая мать. Я водил тебя в школу, пока пил твой бестолковый отец. Я любил тебя больше своих детей, и что? Ты меня попрекаешь шотом текилы?

— Дед, ты достал своими проповедями. Те времена прошли. Ты о нас позаботился, спасибо. Теперь наша очередь. Пошли домой. Тебе пора в кровать. В твоём возрасте нельзя спать пьяному под забором.

— Не путай меня со своим отцом, внучка, — ответил дед, — я уже не успею спиться, как он. За два дня-то.

— Тебе надо… Ну, не знаю… подготовиться.

— К этому не надо готовиться. Тренироваться тоже не надо. Нет ничего проще, чем сдохнуть. Не слыхал ни об одном человеке, который не справился бы. Даже мои бывшие одноклассники, которые сейчас ссутся под себя и не знают, на каком они свете, — и те не облажаются, будь уверена. Откинут копыта успешно и точно в срок.

— Значит, нам надо подготовиться. Мне надо!

— Тебе надо, ты и иди. Оставь старика в покое. Кстати, я всё оплатил, даже могила уже готова. А то знаю я вас…

— Откуда у тебя деньги?

— Заначка. Я здорово поглупел с годами, но не настолько, чтобы отдать вам всё. Иначе вам бы пришлось закапывать меня в песочнице совочками моих праправнуков.

— Вот ты жопа старая, — сдалась женщина и присела на табурет рядом, — налейте мне тоже.

— Текилы?

— А он текилу пьёт? Тогда да. За его счёт.

— Он пьёт за счёт заведения.

— Эй, парень, ты ничего не путаешь? — спросил старик. — Это у меня из нас двоих маразм.

— Бар может позволить себе обслужить бесплатно самого старого клиента в городе.

— Тогда наливай.

— Вот хитрая старая жопа, — буркнула внучка. — И тут ухитрился лучше всех устроиться. Ладно, лейте мне за наличные. Куплю ему венок подешевле.

Я налил две рюмки. Дед с внучкой покосились друг на друга, очень похоже вздохнули и чокнулись.

— За мои последние восемнадцать, — сказал тост старик.

— Ещё два дня, — возразила женщина, но выпила.

— Через два дня вам будет не до меня. Очищение же. Закопать-то в суете не забудьте.

— Да уж не сомневайся, — фыркнула она, — дети уже трижды подрались, кому достанется твоя комната. Смотри, как бы живым вперёд ногами не вынесли.

— Ещё не знает, что делить не придётся?

— Нет, мы не спешим. Пусть отродье догуляет своё. Не самый плохой парнишка был, даже жаль его немного.