День освобождения Сибири

Помозов Олег Алексеевич

Большинство исследователей склонно считать, что горноалтайская аристократия поддержала бурханизм именно потому, что у неё имелось немало поводов быть недовольной российским правительством. По той же самой причине движение получило ещё и определённую антирусскую направленность. Особенно негативную реакцию в данной среде вызвал закон 1899 г. о новом землеустройстве, в соответствии с которым всё население Горного Алтая, в том числе и зажиточное его меньшинство, получало равный душевой надел в размере 18 десятин. А это означало, что теперь баям нужно было для выпаса своих многочисленных стад брать в аренду дополнительные земли у правительства, что являлось далеко не дёшевым удовольствием. В тот же период начался процесс по отмене института зайсанов («выборных» родовых вождей) и внедрению вместо них должностей волостных старост.

Вдобавок ко всему прочему представители богатых семейств, являясь уже достаточно образованными людьми, начали глубоко понимать суть проблем,

связанных с русификацией коренного населения. Именно поэтому они стали очень живо интересоваться буддизмом, видя в нём спасительное средство против создавшейся исторической псевдоморфозы, что также сыграло определённую роль в становлении бурханизма как религии. И хотя шаманизм и родовые культы к началу ХХ века по-прежнему сохраняли сильное влияние в среде аборигенов, однако они уже не соответствовали новым запросам алтайских «олигархов». Им нужен был свой национальный религиозный культ, во всяком случае, он нисколько бы им не помешал.

Итак, в мае 1904 г. по Горному Алтаю с неимоверной быстротой стал распространяться слух, что бедный пастух по имени Чет Челпанов вместе с 12-летней приёмной дочерью Чугул Сороковой встретил в горах трёх всадников в ослепительно белом одеянии, ехавших на такого же цвета лошадях. Одним из них оказался… сам Ойрот-хан, который заговорил с Четом на непонятном для него языке. Слова новоявленного хана для алтайцев перевели его спутники. Он заявил о себе, как о посланце Белого Бурхана, и сказал, что явился сейчас для того, чтобы подготовить алтайцев к скорому пришествию нового благословенного бога. Алтайцам, далее поведал Ойрот-хан, для того чтобы достойно встретить данное событие, нужно основательно подготовиться и, прежде всего, очиститься, как и полагается, от прежних грехов и заблуждений. В ряду последних он указал на древнюю языческую религию самих алтайцев с шаманством и кровавыми жертвоприношениями и велел вместо непотребного молиться одному только Белому Бурхану, совершая в честь него воскурения вереска и принося ему дары в виде молока, творога, соли или белого хлеба. Это Ойрот-хан отметил в первую очередь.

Вторым этапом на пути очищения от прежней скверны значилась в его наставлениях борьба с русским засильем на территории Горного Алтая. В связи с чем указывалось, что необходимо, прежде всего, отказаться от общения со всеми православными, причём не только с иноязычными инородцами, но и с собственными соплеменниками, принявшими христианскую веру, не есть с ними из одной посуды и даже изгнать всех кошек из своих жилищ и никогда больше их не заводить. Далее Ойрот-хан настоятельно посоветовал избавиться также и от всех российских денег, истратив их на покупку пуль и пороха(!), а оставшиеся принести ему. Не курить табак и не пить водку. Дальнейшие наставления по поводу нового религиозного культа, хан сказал, что будет передавать через Чугул Сорокову, так как она в отличие от Чета Челпанова человек ещё пока невинный и чистый. После этого божественные всадники удалились. Такова, собственно, легенда. Далее — то, что происходило на самом деле.

Действительно, вскоре алтайцы, поддавшиеся влиянию новой веры, стали скупать в купеческих и кооперативных лавках весь имевшийся там запас свинца и пороха, выбрасывать из жилищ все заимствованные от русских предметы обихода, потом начали покидать свои стойбища так, что некоторые из них вскоре полностью опустели. После этого они спускались в долину Теренг, к тому месту, где уже совершенно открыто осуществлял проповеди бурханистской веры Чет Челпанов. Там три раза в день они совершали воскурения и бескровные жертвоприношения, каждый вечер двенадцатилетняя Чугул вновь и вновь поднималась в горы, туда, где они с отцом встретили впервые Ойрот-хана, и получала от него каждый раз новые наставления по осуществлению и исполнению нового религиозного культа. Так зарождалась, по мнению большинства исследователей данного вопроса, национальная религия алтайского народа, ставшего таким образом на путь обретения собственного культурно-исторического самосознания.

Уже через месяц количество новообращённых достигло, по разным подсчётам, от полутора до четырёх тысяч человек [240] , что, вполне естественным образом, чрезвычайно обеспокоило не только представителей власти, но и рядовых жителей Горного Алтая главным образом конечно, православных, начавших опасаться резни со стороны аборигенов. Однако эти опасения оказались более чем напрасными, так как ни одного случая агрессивного поведения со стороны приверженцев новой веры зафиксировано не было [241] . Тогда, как полагают некоторые исследователи, для придания событиям максимально большего резонанса православные миссионеры и запустили провокационный слух о молениях бурханистов япон-хану или япон-царю. («Японский царь победил русского царя. Не стало русского царя, а настало царство Ойрот-хана».) В результате данные сведения, разумеется, сразу же поступили в жандармское управление, потом в канцелярию Томского губернатора, ну а вслед за тем отправились

и в летнюю резиденцию самого государя-императора, произведя там, видимо, не меньший переполох, чем известие о восстании апачей под руководством упоминавшегося уже нами Джеронимо на американского президента в Вашингтоне.

240

Совершенно нереальную, с точки зрения ряда историков, цифру в 30 тысяч человек приводит Л.П. Мамет (Мамет Л.П. Ойротия. Очерк национально-освободительного движения и Гражданской войны в Горном Алтае. М.1930).

241

Если не считать случаев применения насилия по отношению к особо упорствующим алтайцам-шаманистам, для которых неподалёку от юрты Четы Челпанова была сооружена каменная темница, куда и определялись для вразумления те, кто не хотел принимать новой веры (главным образом сами шаманы).

Однако, поскольку в ходе предварительных разбирательств выяснилось, что выступление алтайцев носит вполне мирный характер, дело по исправлению сложившейся ситуации было поручено всё-таки не жандармскому и воинскому управлениям, а главе Алтайской духовной миссии — тридцатисемилетнему епископу Бийскому Макарию (Павлову) [242] . 20 июня он прибыл в село Усть-Кан, провёл там торжественный ночной молебен, после чего в сопровождении своих коллег-братьев по духовной миссии, а также нескольких полицейских и некоторого количества русских поселенцев при оружии отбыл в долину Теренг для решительной расправы с инакомыслием. Ещё одна группа «инквизиторов» выступила в том же направлении из села Уймон.

242

Михаил Михайлович Павлов родился на территории Томской губернии, окончил Казанскую духовную академию и в конце 90-х гг. XIX века занял должность епископа Барнаульского и одновременно исполнял обязанности главы Алтайской духовной миссии. Через полгода после описываемых событий, видимо, в качестве своего рода наказания за допущенные просчёты его направили на пастырское служение в Якутию. Пробыв на «исправительных работах» четыре года, он был переведён в Казанскую епархию и назначен настоятелем одного из монастырей. Во время Гражданской войны отец Макарий сначала примкнул к белым, но потом переметнулся к красным, вступив (или, по церковному, отпав) после этого в обновленческое движение.

На рассвете обе группы соединились в долине Теренг. Там они застали алтайцев в молитвенных позах, обращенных лицами на восток в ожидании восхода солнца. Вооруженные люди стали окружать бурханистов, которые, завидев приближающуюся угрозу, кучно столпились вокруг юрты Челпанова, намереваясь, видимо, в первую очередь, защитить своего пророка и его семью. Они вряд ли выполнили, как представляется, традиционный в подобных случаях приказ — разойтись, после чего подверглись насильственному разгону, в результате которого пострадало около 50 человек, а один алтаец был убит. 36 человек, включая Челпанова и его несовершеннолетнюю дочь, арестовали и сопроводили сначала в Усть-Кан, а потом в Бийск. Среди задержанных, кстати, оказался и один монгольский лама, которого, однако, кажется, вскоре отпустили.

Следствие по этому делу продолжалось целых два года, после чего весной 1906 г. Чет Челпанов (а с ним ещё пять человек) предстал перед судом по обвинению в том, что он «в мае и июне 1904 года в Горном Алтае выдавал себя за лицо, имеющее непосредственное отношение к божествам. Что бог Бурхан являлся ему и приказал всем калмыкам (алтайцам) под угрозой, в случае ослушания быть убитыми громом, собраться в логу Теренг, молиться Бурхану и ждать возвращения на Алтай божественного Хана-Ойрота, который восстановит калмыцкое ханство». Вторым пунктом обвинения значилось «подстрекательство к неповиновению русским властям».

Известие о произошедших событиях очень быстро облетело всю Сибирь. Передовая общественность края сразу же откликнулась на вызов, брошенный властями, и среди тех людей, кто встал на защиту алтайских вольнодумцев конечно же были областники во главе со своим лидером. Григорий Николаевич Потанин, используя имевшиеся в его распоряжении связи в столичных научных кругах, попытался сразу же организовать для привлечённых в качестве обвиняемых к суду алтайцев хорошую защиту и надёжную научную экспертизу. В результате на состоявшийся в мае 1906 г. процесс прибыло целых три столичных адвоката [243] , а также известный русский этнограф, а в прошлом — народник, старый приятель Потанина и Ядринцева Д.А. Клеменц.

243

Расходы по оплате высоких адвокатских гонораров также полностью взяли на себя представители богатейших алтайских семейств — из числа тех, кто симпатизировал новой вере.