День Победы. Гексалогия

Завадский Андрей Сергеевич

Командующий ракетной дивизией сжимал кулаки, желваки играли на скулах. Хотелось рыдать от отчаяния — он сам, своим приказом, почти своими собственными руками сейчас крушил мощь своей родины. Генерал чувствовал, как слезы наворачиваются на глаза. для него ракеты вовсе не были адским оружием, это был не меч, но щит его страны, за которым могли спокойно прожить свою жизнь миллионы обывателей, его народ.

А вот стоявшие рядом американцы только что не приплясывали от восторга, наблюдая, как «Воеводы», одна за другой, извлекают из шахт, превращая в бесполезное железо, начиненной ядовитым ракетным топливом. Несколько офицеров, полковники, майоры с нашивками Военно-воздушных

сил США довольно улыбались, что-то говоря друг другу в полголоса.

— Суки! — глухо прорычал под нос себе Анатолий Шульгин.

С какой радостью бы генерал отдал приказ своим бойцам скрутить этих надменных, самодовольных «туристов» из-за океана, распоряжавшихся здесь и сейчас, точно хозяева. Но кроме горстки офицеров, почти безоружных, вооруженных чисто символически лишь табельными «Береттами», здесь, на ракетной базе, находилась рота морских пехотинцев. Сейчас бойцы в полной экипировке, не выпускавшие из рук карабины М4, внимательно наблюдали за каждым движением русских ракетчиков, разумеется, безоружных. И те, злые, хмурые, без лишних слов продолжали делать свое дело.

У Шульгина хватило выдержки до той самой секунды, когда транспортно-пусковой контейнер, внутри которого и находилась ракета Р-36М2 «Воевода», лег на прицеп громадного МАЗа. Генерал стащил с головы фуражку, ткнувшись в нее лицом, чтобы не видеть, как тягач увозить ракету с позиции туда, где ее разделают, точно говяжью тушу.

— Генерал, право, не стоит так! — Стоявший рядом американец коснулся плеча Шульгина. — Теперь, когда ваша страна окончательно влилась в мировое сообщество, вам незачем это бесчеловечное оружие. Вам некому грозить ракетами, все недоразумения будут отныне разрешаться дипломатами за столом переговоров, эпоха силы, глобального противостояния, уходит в прошлое. И весь мир вздохнет облегченно теперь, когда призрак ядерной войны растаял без следа!

Американский офицер, с первого дня наблюдавший за процессом разоружения, был доволен и весел. Не только здесь, но и по всей бескрайней России грозные межконтинентальные ракеты, такие же «Воеводы», «Тополя», «Стилеты» УР-100НУТТХ, покидали свои шахты, но не для того, чтобы обрушиться всей своей мощью на землю врага, а для того, чтобы уйти в прошлое под ножом гильотины.

— Ваши ракеты опасны для вас самих, — усмехнулся американец. — Жидкое топливо — это прошлый век, конструкция устарела в принципе. Сколько было аварий, даже тех, которые вы не смогли сохранить в секрете? Сколько ваших солдат погибло при утечках горючего, при пожарах? Ваши ракеты забирали жизни ваших же людей, а теперь им не придется больше рисковать всякий раз, занимаясь техническим обслуживанием! Наступает новая эпоха, генерал, эпоха мира и взаимопонимания!

— Ублюдки!

Плюнув под ноги опешившему янки, Шульгин развернулся на каблуках и почти бегом направился к зданию штаба. Он потерял все, полжизни, посвященные службе в армии, отданные ракетным войскам, оказались потрачены впустую. Генерал и его солдаты, все до последнего бойца, были готовы действовать, но приказ так не прозвучал. Чья-то трусость привела к поражению страну, армия которой толком не пыталась защищаться. Первые часы командиры просто не смогли придти в себя, а потом, когда минул шок, был отдан приказ сложить оружие. Все оказалось впустую.

Зайдя в свой кабинет, Анатолий Шульгин изнутри запер дверь. По коридору, шумно топоча, пробегали офицеры, звучали команды, а генерал, упираясь локтями в крышку стола, сидел, уставившись перед собой невидящим взглядом. Вся эта суета больше не касалась его.

Шульгин отпер сейф, обычный железный ящик, закрывавшийся на ключ, а не

на новомодный кодовый замок. Там, на верхней полке лежал вороненый ПМ, его табельное оружие, смазанный и почищенный, готовый к бою. Генерал медленно положил ладонь на пистолет, сжав пальцы на рукояти, ощутив рифление пластиковых щечек, ощутив в руке тяжесть оружия.

Анатолий Шульгин надавил на клавишу магазинной защелки, и обойма выскользнула в подставленную ладонь. Генерал выщелкнул тупоголовые патроны по очереди, все восемь, выстроив их в ровную шеренгу на столе, а затем размеренно вставил их обратно. Одним движением вогнав уже вновь снаряженный магазин в рукоять «макарова», генерал передернул затвор, досылая патрон. Медленно он поднял оружие, ощутив холод стали и острый резкий запах оружейной смазки, кода ствол уткнулся своим срезом под подбородок. Указательный палец на спусковом крючке напрягся, Шульгин крепко зажмурился, всем телом чувствуя, как пришли в движение детали ударно-спускового механизма…. и с размаха швырнул оружие на пол.

Ткнувшись лицом в столешницу, генерал зарыдал, сотрясаясь всем телом. Преданный всеми, оставленный на произвол судьбы вместе со своими бойцами, и на потеху американцам, чувствовавшим себя настоящими победителями, он так и не смог сказать последнее «прощай».

Переведя дух, Шульгин тяжело поднялся из-за стола, шаркающей походкой подойдя к книжному шкафу, и вслепую нашарил на нижней полке початую бутылку водки. Отвинтив пробку, он присосался к горлышку, глотая обжигающую жидкость, хлебая ее, точно обыкновенную воду. Но после нескольких глотков сердце перестало сводить от боли, появилась давно забытая легкость, и генерал, все так же не чувствуя горечи, выпил остатки водки, а затем, едва добравшись обратно до стола, едва опустившись на краешек стула, уснул, проваливаясь в темную бездну хмельного забытья.

Генерал пришел в себя не скоро, от настойчивого стука в дверь. Неуверенно поднявшись на ноги, Анатолий Шульгин подошел к двери и, услышав снаружи голос своего адъютанта, отпер замок, не стесняясь ни своего помятого вида, на резкого запаха перегара.

— Товарищ командующий, мы закончили, — сообщил стоявший на пороге офицер, сделавший вид, что ничего не замечает и не понимает. — Все ракеты извлечены из шахт и направлены на демонтаж, товарищ генерал.

Шульгин усмехнулся. Когда глава российского правительства, ныне томившийся под арестом у американцев, отдал приказ о всеобщей демобилизации, сиречь о роспуске армии, одним из немногих, кто не покинул свой пост, оказался командующий Шестьдесят второй ракетной дивизией. Он и немногочисленные офицеры и прапорщики его части оставались на стартовых позициях, охраняя ракеты, до тех пор, пока явившиеся американцы не начали процесс их утилизации. И сейчас, наконец-то, служба заканчивалась и для него.

— Американцы здесь?

— Оставили один взвод, остальные уже грузятся в вертолеты.

— Это хорошо, — пьяно крякнул Шульгин. — Вот что, Витек, достань-ка ты мне еще поллитру, только смотри, чтоб не паленая! И закуски какой-нибудь организуй! Личному составу приказываю отдыхать! Ну, бегом!

Адъютант ничего не сказал, не удивился — такого права у него не было. Выполняя приказ командира, он через полчаса притащил бутылку водки, полпалки колбасы и банку соленых огурцов. После этого Шульгин вновь заперся, на этот раз надолго, и никто не посмел его беспокоить. А когда он вновь появился в расположении, то узнал, что несколько офицеров дезертировали, прихватив с собой оружие из караулки, несколько автоматов и десяток цинков с патронами, а заодно захватив и казенный «Урал», на который все это погрузили.