День Победы. Гексалогия
Шрифт:
Расул Вежоев нажал на спуск, едва увидев вспышку взрыва. Звук выстрела, запертый стенами квартиры, ударил по голове, будто кувалда, и уши Расула словно ватой забило. Бронебойно-зажигательная пуля БС с металлокерамическим сердечником, покинувшая ствол со скоростью восемьсот двадцать метров в секунду, пробила борт бронемашины в районе места водителя, и БТР, как будто налетев на невидимую преграду, резко замер. И тут же вторая пуля с металлическим лязгом пробила броню напротив моторно-трансмиссионного отделения, разрушив двигатель. Не теряя времени на оценку результатов, Вежоев перенес огонь на второй бронетранспортер, двумя точными выстрелами выведя его из строя, а последним патроном смахнув с широкой плоской крыши пулеметную турель.
Люки боевых машин распахнулись, и наружу посыпались японские пехотинцы, торопливо занимая оборону. В этот момент в окнах дома напротив сверкнули
За стеной дождя взревел двигатель, и на тротуар, пытаясь объехать неподвижные БТР, выползла, разворачивая массивную башню, зенитная установка «Тип-87». Из обоих ее стволов вырвались языки пламени, и град тридцатипятимиллиметровых снарядов ударил в стену здания, проламывая бетон. Замолк «Печенег», перестали стрекотать «калашниковы».
— Шайтаны! — снова прошипел сквозь зубы Вежоев, торопливо меняя магазин.
Десантник прицелился, нажав на спуск и приняв онемевшим от боли плечом резкий толчок приклада. Одну за другой, он вогнал три бронебойные пули под башню, наверняка заклинив ее, а еще двумя перебил ствол одной из пушек. Зенитка умолкла, и Вежоев, не мешкая, забросил винтовку себе за плечи, вытаскивая из кобуры массивный АПС. Так, с пистолетом наизготовку и бьющей по спине при каждом движении снайперской винтовкой КСВК, он выскочил из квартиры, в несколько прыжков преодолев лестничные пролеты и выкатившись из подъезда. Увидев перед собой людей с оружием, Расул вскину «стечкин», но через секунду опустил его, узнав своих товарищей.
— Валим, живо, — на бегу крикнул невысокий крепыш, тащивший наперевес тяжелый «Печенег». — Сейчас артиллерией накроют, перемешают всех с землей!
— Потери есть?
— Два «двухсотых», — сообщил сопевший от натуги пулеметчик, непрерывно озиравшийся по сторонам в поисках противника. — Валька и Антон Большой! «Трехсотые» — все, но легкие!
— Вот суки!
— Давай, старлей, не спи! Ходу, ходу отсюда!
Десантники из Девяносто восьмой гвардейской дивизии, пришедшие в самый критический момент на выручку измотанным и уже лишившимся надежды защитникам Петропавловска-Камчатского, действовали по принципу «ударил — убежал», мгновенно оставляя позиции. Успев отбежать от места боя на три сотни метров, они услышали расколовший небо протяжный вой, а затем из серых облаков, наполненных влагой, на землю посыпались мины. Разрывы стеной встали вокруг, пламя полыхнуло в лицо старшему лейтенанту Вежоеву, и тот, попытавшись наполнить воздухом грудь, ощутил резкую боль и упал на асфальт. Перед глазами поднялась багровая пелена, а затем наступило небытие.
Стычка, в которой жизни трех русских десантников были разменяны на целый взвод противника, понесшего еще и особенно болезненные потери тяжелой техники, превратилась в короткую строку очередной сводки, легшей на стол адмирал Гареева. Прочитав ее по диагонали, командующий отложил в сторону документ, каждое слово которого было пропитано болью и отчаянием, взглянув в упор на сидящего перед ним офицер.
— Противник закрепился по Северо-Восточному шоссе и улице Лукашевского, предпринимая постоянные попытки продвинуться к центру города, пока, к счастью, безуспешные, — сообщил начштаба, на голове которого красовалась свежая повязка — еще полчаса назад он на городских улицах сдерживал атаку японской пехоты вместе с горсткой ополченцев. — Японцы потеряли пять танков и не менее десяти единиц легкой бронетехники, что сводит их потенциал к минимуму. Но их артиллерия, корректируемая с беспилотников, перемалывает наши позиции, не позволяя организовать сплошную линию обороны. Самое скверное, товарищ вице-адмирал, что полностью блокирован аэродром в Елизово, и у нас нет с ним никакой связи — японцы глушат все частоты.
Марат Гареев, поглаживая лакированное цевье лежащего у него на коленях АКС-74У, вздохнул:
— Надеюсь, наши ребята там сумеют продержаться. Теперь, когда мы узнали, что помощь близка, мы обязаны держаться изо всех сил, до последней капли крови! Мы должны выстоять сейчас, иначе жизни всех тех, кто уже погиб на этой войне, окажутся отданными напрасно!
Сотни русских солдат, моряков и простых обывателей,
Взглянув вперед, Иволгин, конечно, не увидел скрытые еще далеко за горизонтом берега Камчатки, куда он, как и любой из бойцов его батальона, стремились всей душой. Майору удалось только рассмотреть находившийся примерно в полумиле десантный корабль «Николай Вилков», тяжко переваливавшийся на волнах, и где-то уже совсем далеко угадывались стремительные обводы большого противолодочного корабля «Адмирал Трибуц».
Обзор назад был ограничен массивной надстройкой, утыканной зенитными автоматами и пусковыми установками зенитных ракет, но майор был уверен, что однотипные с его «Пересветом» большие десантные корабли «Ослябя» и пока еще «безымянный» БДК-98 никуда не исчезли, занимая свое место в строю. Четыре транспорта, на борту каждого из которых находилось по три с лишним сотни морских пехотинцев и по полтора десятка единиц различной техники, выстроились кильватерной колонной длиной в полторы мили. «Адирал Трибуц», занявший место во главе ее, будто разведывал путь, хотя так оно и было на самом деле.
Иволгин, сощурив веки, уставился на горизонт, сумев рассмотреть на фоне серых облаков обманчиво медленно ползущую по небосводу темную точку, похожую на большую жирную муху. Один из двух базировавшихся на БПК противолодочных вертолетов Ка-27 всегда находился в воздухе, ведя непрерывный поиск противника. Нависавшие над морем плотные тучи ограничивали обзор, но майору очень хотелось верить, что где-то там над облаками, где в любую погоду ослепительно сияет солнце, кружит хотя бы пара истребителей Су-27. Одна только мысль о присутствии «Журавлей» удваивала уверенность, что им удастся дойти до цели. А вдоль строя сторожевыми псами метались малые противолодочные корабли проекта 1124М. Один из них, «Кореец», названный в честь героической канонерки, больше ста лет тому назад разделившей печальную участь вместе с крейсером «Варяг», промчался менее чем в кабельтове от «Пересвета», позволяя рассмотреть себя во всей красе. Провожая МПК, прошедший вдоль борта, взглядом, Иволгин увидел возвышавшуюся на корме башню универсального орудия АК-176, над которым, на надстройке, торчала зенитная скорострелка АК-630. А на баке под палубным настилом скрывалась пусковая установка ЗРК «Оса-М», единственная и слабая надежда десантного соединения на случай встречи с воздушным противником.
Из люка позади Иволгина выбрался, сгибаясь едва не вдвое, худой высокий мужчина в черной флотской форме. Увидев командира морпехов, штурман десантного корабля подошел к нему, протягивая вытащенную из кармана пачку папирос:
— Угощайся!
Иволгин, кивая в знак благодарности, вытащил сигарету, помял ее и прикурил от протянутой моряком зажигалки, прикрывая трепещущий огонек широкой ладонью от ветра и брызг. Затянувшись и выдохнув струйку терпкого табачного дыма, он спросил, взглянув на штурмана:
— Какие новости?
— Установили связь с десантниками, — сообщил моряк. — Два батальона Девяносто восьмой дивизии высадились в Петропавловске чуть больше суток назад, буквально на головы наступавшим «косым». Потеряли два «борта» на подлете от их истребителей, еще один Ил-76 каким-то чудом совершил посадку на двух работающих движках и с пробитыми, как дуршлаг, баками. Но они там, и наступление противника остановлено.
С тех пор, как запущенный с Байконура спутник связи «Гейзер» занял свое место на геостационарной орбите, «повиснув» в десятках тысяч километров над восточной Сибирью, Камчатка перестала быть «белым пятном». Даже превосходные японские системы РЭБ едва могли подавить спутниковую связь, благодаря которой, защитники полуострова узнали, что о них не забыли, и это извести придало им новые силы и решимость выстоять любой ценой. Вот только одной решимости даже самых сильных духом людей было уже недостаточно.