День после ночи
Шрифт:
– И я тоже, – кивнула Зора. – Лучше не бывало.
– Да, – согласились остальные и принялись за хлеб и салат, чтобы избежать разговоров о том, что принесет день.
В столовую вошел невысокий жилистый человек, помахал над головой газетой.
– Зелигман! – послышались со всех сторон возгласы. – Что пишут?
– Мы на первой полосе «Палестин пост», так что теперь все знают, что у нас тут приключилось! – объявил он. – А вот, друзья мои, что сообщает «Ха-Арец» [14]. «Двести восемь заключенных были освобождены
Грянули аплодисменты. Зелигман, председатель кибуца, которого редко видели без планшета, выждал, пока все успокоятся.
– «В среду около полуночи беженцы, содержавшиеся в лагере Атлит, бежали при содействии сил еврейского поселения. На тот момент в лагере находились 182 иммигранта, прошедшие ужасы концентрационных лагерей. Кроме того, там было 37 беженцев из Ирака и Сирии, ждущих депортации, что привело к высокой напряженности в лагере... Женщина-христианка была связана и скончалась от удушья...»
Зора покосилась на Леони, Теди и Шендл, которые сосредоточенно изучали содержимое тарелок.
– «...К утру многочисленные полицейские войска окружили кибуцы Бейт-Орен и Ягур. Когда новости достигли Хайфы, толпы рабочих и молодежи, оставив работу и школы, бросились на помощь осажденным фермерам. Тысячи людей возвратились в Хайфу с горы Кармель».
– Тысячи? – возмутился кто-то. – Здесь было от силы пара сотен. Ну и горазды врать эти писаки!
– «...Толпа в четыре тысячи человек собралась на улице Ге-Халуц. Звучали пламенные речи. В них подчеркивалось, что рабочие Эрец-Исраэль готовы к борьбе с любым декретом, направленным против иммиграции... Все фракции выразили свои соболезнования в связи с потерями, понесенными полицией. Был убит британский инспектор Гордон Хилл, двадцати двух лет, родом из Аведона, со степенью магистра права Абер– динского университета. Прежде чем присоединиться к полиции Британского мандата, он посещал полицейские курсы».
– Гордон? – прошептала Теди на ухо Шендл. – Не тот ли это молоденький сержант из Атлита, что работал в приемной начальника лагеря? Блондин, который на иврите говорил?
– Не знаю.
После того как люди разошлись по своим рабочим местам, Леони придвинулась поближе к остальным подругам и прошептала:
– Они преподнесли это так, будто ее смерть – несчастный случай.
– Значит, так тому и быть, – сказала Теди. – Ты заметила, что они не назвали никаких имен? Все уже забыто.
Зора пожала плечами:
– А я вообще не понимаю, о чем вы.
К их столику подошел Зелигман.
– Кто из вас будет Шендл Ашкенази?
Шендл подняла руку.
– Ты знаешь кого-нибудь по фамилии Бессер?
– Я знала Шмули Бессера, – ответила она, в голове тотчас вспыхнула картинка: Шмули весело ухмыляется в объектив. – Но он погиб.
– Это тебе от Иезекиля Груббера.
Зелигман протянул конверт.
Шендл взяла письмо, которое явно вскрывали, а потом кое-как заклеили снова, достала листок.
– От двоюродного
– Нет, рядом. И в двух шагах от Хайфы. У меня там много друзей. Завтра они кого-нибудь за тобой пришлют.
– А с моими подругами что решили? – спросила Шендл.
– Как звать?
– Дубински, – сказала Леони.
– Дубински, Леони. Отправишься в кибуц Далия.
– Это ведь тоже здесь, недалеко, у Хайфы, да?
– Откуда ты знаешь? – изумилась Теди.
– По-моему, там живет дядя Алицы. Интересно, не приложила ли она к этому руку? Это возможно, господин Зелигман? Я работала в больнице с госпожой Гилад. Медсестра Алица Гилад.
– Я понятия не имею, как вас распределяли.
– А что со мной? – спросила Теди. – Моя фамилия Пасторе.
– Ты поедешь в кибуц Негба. Это на самом юге. Поторопись со сборами. Скоро за тобой приедут. Вам, скорее всего, придется остановиться где-нибудь на ночь. Если повезет – в Тель-Авиве.
– Негба, – повторила Теди, привыкая к названию своего нового дома.
– А нет письма для Вайц? – с напускным равнодушием спросила Зора.
– Ты Зора Вайц? Писем нет. – Зелигман снова уткнулся в список. – Но ты поедешь в кибуц Ма'Барот. По-румынски, надеюсь, говоришь?
– А что?
– Да там одни румыны. И все немного того. – Он покрутил пальцем у виска.
– А Эсфирь Залински? Она моя родственница. И ее сын Якоб? Его фамилия тоже Залински.
Он пробежал пальцем по списку.
– Кибуц Элон.
– Это где? – спросила Зора.
– На севере. Там живут в основном поляки, так что родственница твоя будет там как дома. Можешь ее обрадовать. Теди Пасторе уезжает сегодня, а остальным придется подождать до завтра. Наслаждайтесь нашим кибуцем. Хорошего дня.
Зора повернулась к Шендл:
– Это катастрофа. Эсфирь совсем не умеет врать. Как только она рот откроет, все поймут, что она крестьянка. Эти въедливые поляки вмиг ее на чистую воду выведут. Ты должна что-то придумать. Нужно сделать так, чтобы мы с ней поехали в одно место.
– Да что я могу? Ничего.
– Еще как можешь! – возразила Зора. – Расскажи им, чем ты занималась во время войны. Они тут же со страху напустят в штаны и сделают все, что ты скажешь.
– Вряд ли, – помотала головой Шендл. – Суть кибуца в том, что здесь все равны.
– В мире нет равенства. Даже в кибуце, сионистка моя ненаглядная. А теперь, Шендл, слушай меня внимательно. Я не допущу, чтобы эти двое снова страдали. В твоих силах все уладить, и я это знаю. И я не оставлю тебя в покое до тех пор, пока ты не пообещаешь мне это сделать.
– Попытайся, Шендл, – вмешалась Леони. – Сама знаешь, наша Зора как клещ. Раз уж впилась, не отпустит.
Шендл освободилась из цепких пальцев Зоры.
– Ладно, ладно, попробую.
Он выбралась из-за стола и поспешила за Зелигманом. Зора последовала за ней, держась на расстоянии.