День расплаты
Шрифт:
Выходит, я потерял связи, ибо генерал дал мне ясно понять, что ни при каких обстоятельствах я не должен устанавливать контакт с военными. С какой стороны ни посмотри, но если я попытаюсь связаться с ним самим, это будет означать, что я пренебрег его же инструкциями.
Думаю, мы шли примерно с полчаса, а потом нас подобрал передвижной магазин-фургон. Водитель ехал в Страмор и охотно согласился подвезти нас, если только мы не будем возражать против того, что он заедет в две деревни по пути.
В конце концов мы
— Что случилось? — спросил я.
Он показал мне два однофунтовых банкнота.
— Он все понял, — сказал он. — Разумный парень, если его прижать как следует.
Я подумал, не сработал ли браунинг в этом деле, но махнул рукой. Мы двинулись дальше по узкой мощеной улице и повернули к набережной.
Тут Бинни дернул меня за рукав:
— Катера нет на месте!
Он был только отчасти прав, потому что, выйдя на причал, мы увидели свою «Кетлин» стоявшей в дальнем конце, у подножия широкой каменной лестницы, спускающейся к воде.
— Зачем, черт побери, она это сделала? — спросил Бинни.
Я начал спускаться по ступеням лестницы, ничего не ответив.
Я чувствовал неладное, но, судя по времени и месту, то, что было с Фрэнком Берри и его головорезами, не могло повториться.
Мы спустились на нижнюю площадку, и я крикнул:
— Нора! Вы там?
И услышал ее высокий, сдавленный крик из кабины:
— Бегите, Воген! Бегите!
Но мы опоздали. Пара открытых «лендроверов» подлетела к причалу; через мгновение восемь десантников выскочили из машин и выстроились в линию, ровно столько же автоматов было направлено на нас. Рука Бинни оказалась в кармане пальто, и я едва успел схватить его за рукав, прежде чем он смог вытащить оружие.
— Я говорил тебе, парень, не надо героизма. В этом нет смысла. Подожди, придет время.
Он смотрел на меня затуманенным взглядом, и на его лице снова появилось странное выражение. А они тем временем спустились по ступеням и схватили нас.
Не совсем вежливо повернули лицом к стене, заставили расставить ноги и принялись обыскивать. Сержант, который командовал ими, обнаружил у Бинни браунинг, а у меня — ничего.
Мы так и стояли, пока не услышали голос:
— Все в порядке, сержант, поверните их лицом сюда!
Молодой капитан десантных войск стоял возле рубки катера. На нем были красный берет, пятнистая униформа и куртка, такая же, как и у его людей. В руке он держал браунинг. Нора Мэрфи, очень бледная, стояла рядом с ним.
У капитана было простое, даже дружественное лицо, как у человека, который не стремится казаться более жестоким, чем есть на самом деле. Он с любопытством оглядел меня:
— Вы майор
— Совершенно верно, капитан.
Я слегка выделил в обращении его звание, и он легкой улыбкой дал понять, что заметил это.
— Ваша рубка выглядит так, будто вы побывали в сражении, майор. Выбито стекло, расщеплена деревянная рама, две пробоины в панели от девятимиллиметровых пуль. Не будете ли любезны объяснить все это?
— У нас был трудный рейс, — ответил я. — Или вы не слушали прогнозов погоды?
Он пожал плечами:
— В этих обстоятельствах у меня нет другого выбора, как арестовать вас.
Нора Мэрфи заявила:
— Я гражданка Америки. Требую встречи с моим консулом.
— Как только представится возможность, мадам, — заверил он.
На причал завернул еще один автомобиль и резко затормозил наверху. Я услышал звук закрываемой дверцы, а потом — бодрый, знакомый голос:
— Ну, Стейси, что здесь такое? Что тут у нас случилось?
Капитан встал по стойке «смирно» и отдал честь, так, как это делают гвардейцы только для самых высокопоставленных офицеров. А генерал сошел по ступенькам лестницы во всем блеске камуфлированной униформы. На нем был темно-синий берет. Справа на бедре болтался в кобуре браунинг, а в левой руке он держал офицерский стек.
Глава 8
Допрос
В более счастливые времена Страмору вполне хватало одного констебля — местному полицейскому посту забот было немного. Пост помещался в маленьком офисе, а подвал при нем был построен с таким расчетом, чтобы вместить одновременно всех местных пьяниц. Там было довольно чисто, кирпичные стены окрашены в зеленый цвет, стояли четыре железные койки. Единственное узкое окно было забрано толстыми железными прутьями, как я и ожидал.
Полицейский констебль отпер дверь, а капитан Стейси ввел нас в камеру.
— Сожалею, что мы не можем предложить вам отдельное помещение, доктор Мэрфи. Но это ненадолго. Самое большее на одну ночь, — сказал он. — Надеюсь, что первой выведу вас отсюда утром.
Нора Мэрфи холодно ответила:
— Я не двинусь отсюда, пока не свяжусь с американским консулом.
Стейси козырнул и, повернувшись, собрался уходить. Мы с Бинни были в наручниках, и я протянул вперед руки:
— Как с этим?
— Сожалею, но у меня приказ.
Дверь закрылась, и ключ повернулся в замке. Я подошел к окну и попытался выглянуть наружу, но напрасно, потому что стекло было залито дождем, а на улице — темно.
Нора Мэрфи тихо спросила:
— Можем мы как-то дать знать о себе?
— Отсюда? — Я не выдержал и рассмеялся. — Так бывает только в кино. Достаньте лучше сигареты. В левом кармане.
Она сунула одну мне в рот и дала прикурить, другую взяла себе.
— Ладно, что случилось?