День разгорается
Шрифт:
Сергей Григорьевич тоже задумался. И задумчивость его больше всего тревожила редактора. Тогда Пал Палыч, не доводя об этом до сведения издателя, собрал у себя на квартире нужных людей. Пришли все очень хорошо знакомые, те, с кем Пал Палыч встречался и в собрании, и в разных обществах, те, с которыми он был связан общими интересами. Пал Палыч сразу же приступил к делу.
— Вы слышали, господа, что в городе черносотенцы собираются издавать свою газету?
Многие подтвердили этот слух. Инженер Голембиовский, хорошо заработавший на железнодорожной
— Газета получает субсидию от правительства. Уже имеется и редактор...
— Кто такой? — взволновался Пал Палыч.
— Отставной штабс-капитан какой-то. Деньги дают Суконниковы, Созонтов, Отрыганьевы.
— Вот видите, господа! — широко развел руками Пал Палыч. — Реакция готовится по всем правилам искусства. Нам надо что-то предпринимать...
— Вы что предлагаете? — спросил Чепурной.
— Я затем и пригласил вас, чтобы посоветываться, поговорить...
Разговаривали и совещались долго и шумно. Как будто все были согласны в одном, что нужно противопоставить затее Суконниковых, Созонтовых и Отрыганьевых укрепление своей газеты, но когда Пал Палыч тонко намекнул на необходимость денежных жертв, кой-кто запротестовал. Откровеннее других проявил свое нежелание давать деньги на газету Пал Палыча Чепурной.
— Уважаемый, Пал Палыч, — с плохо-скрываемым раздражением говорил он. — От нас вы в первую очередь можете ждать, ну скажем, морального содействия, так сказать, идейного пафоса и подкрепления. Но деньги! Об этом я предлагаю поставить вопрос пред нашими единомышленниками, обладающими свободными средствами. Ведь имеются же Вайнберги, Монаховы, Рябовы... Вот куда я вам советую обратиться за материальным подкреплением нашего общего дела. Затем, и это я тоже посоветывал бы вам, Пал Палыч... надо бы так вести «Восточные Вести», чтобы газета заинтересовала капиталовлагателей...
— Газета идет у нас без убытков! — возмущенно возражал Пал Палыч. — Но теперь ее надо значительно расширять, нужны новые затраты, они не предусмотрены сметой. Со стороны денег нам не дадут. Напротив, с нами станут бороться. Теперь вопрос стоит так: выборы в государственную думу заставят раскошеливаться многих и кто побоится затрат и некоторых жертв, тому совсем и не следует соваться в думу!..
Чепурной понял намек, хотел обидеться, но спохватился.
— Надо что-нибудь предпринимать, — примирительно высказал он. — Например, установить небольшие паевые взносы, или учредить нечто вроде акционерного товарищества...
Чепурного поддержал Вячеслав Францевич:
— Это идея! Это, знаете ли, даже имеет еще и другую положительную сторону! Можно таким образом хорошо сколотить прочное ядро радикальной части интеллигенции. Нет, в самом деле, это идея! Вот займитесь вы, Никита Александрович, — обратился он к Чепурному, — разработайте проект, вам и книги в руки!
Пал Палыч отнесся к идее Чепурного довольно прохладно. Он предпочитал бы, чтоб газету финансировали
Когда гости разошлись, он взглянул на часы и сообразил, что ему пора в типографию, к верстке газеты.
В типографии его ждала неприятность. Метранпаж горестно разводя руками, сообщил:
— Такая оказия, Пал Палыч! Почти на полномера материалу не набрано!
— Почему? — вскипел Пал Палыч. — Что случилось?
— Наборщики ерундят. Передовую вашу вроде как забраковали...
— Что такое?! — У Пал Палыча даже голос перехватило от неожиданности и негодования. — То есть, как это забраковали?
— А так. Говорят, что не желают набирать такие статьи... Там вроде против рабочего классу...
— Да как они смеют!.. — вспылил Пал Палыч. — Это чорт знает, что такое!.. Дежурные наборщики есть?
— Есть.
Дежурные наборщики подошли на зов. Они выслушали гневного редактора, переглянулись и на требование набрать статью дружно ответили:
— Набирать не будем. Такое постановление... Выправлять что, другие какие заметки и статьи наберем, а эту нет...
После долгих споров и пререкании Пал Палыч достал другую статью и наборщики стали ее дружно набирать.
Номер выходом запоздал.
Пал Палыч затаил в себе негодование против наборщиков и решил бороться.
Ноябрь обрушился на землю суровыми морозами. С утра улицы окутывались в густую пелену изморози и солнце только в полдень еле-еле пробивало белую вязкую толщу этой изморози и слегка обрызгивало своим блеском крыши домов и укатанные дороги улиц.
В ноябре митинги и собрания проходили в городе вяло и неоживленно. Плохо отапливаемые помещения были неуютны, люди зябли в них, тянуло домой, к обжитому уюту и теплу домашних печек.
В ноябре вспыхнула почтово-телеграфная забастовка. Она разразилась для многих внезапно. Многие ощутили ее только в тот день, когда почтальон не принес обычной почты и когда двери телеграфа оказались закрытыми и охраняемыми солдатами.
Эта забастовка всколыхнула рабочих. Почтовики забастовали, предъявив ряд требований и главным из них — право организоваться в профессиональный союз. Почтовики боролись за рабочее дело. И вокруг их забастовки поднялась волна самого широкого и горячего сочувствия.
У почтово-телеграфных служащих была собственная столовая и там-то организован был главный штаб забастовки. Сюда стекались служащие и рабочие, здесь шли, не смотря на большие морозы, беспрерывные многолюдные собрания и совещания.
Здесь в первый же день забастовки встретились Павел и Емельянов.
Они не виделись давно и встреча их была теплая и веселая.
— Здорово, рука действует?
— Здравствуй, здравствуй! Действует... Тут как дела?
— Тут дела ладные. У меня группа хорошая. Вот я познакомлю вас с пареньком из Сосновки... Осьмушин! знакомься: товарищ Павел!