День рождения Марины
Шрифт:
Марина поспешно стряхнула с себя сонное оцепенение и поставила ноги на пушистый прикроватный коврик. Затем, всё ещё рассеянно слушая маму, набросила на себя шёлковый домашний халат цвета тёмной оливы с благородным пепельным оттенком (тон в тон совпадающим со стенами спальни) и подошла к зашторенному окну, откуда доносились оживлённые и суетливые птичьи диалоги. Она дёрнула в разные стороны тяжёлые глухие портьеры и… Никого не увидела. Ни единой птичьей души. Вокруг, сияя и переливаясь на утреннем солнце, лишь белели пушистые сугробы, словно вылепленные из сахарной ваты.
На душе внезапно стало радостно и празднично, словно в далёком детстве.
«Ну, зачем я так с мамой? – рассердилась Марина сама на себя. –
– Пока, мамулечка, – пожалуй, чересчур ласково попрощалась она, всё же исхитрившись в самый последний момент взять себя в руки. – Что? Нет, Гриша пока не поздравлял. Хотя и не позвонит он, наверное. С чего это вдруг ему бывшую жену поздравлять? Развелись – значит развелись. Нет. Нет. Ты не волнуйся, очень тебя прошу, моя дорогая. Всё. Пока. Пока!
Марина с облегчением положила телефон в карман халата. «Надо было сказать матери «целую», ей наверняка этого хотелось», – запоздало спохватилась она, натренированным движением накидывая шёлковое тёмно-коричневое покрывало на разобранную половину кровати.
Очутившись в роскошной ванной комнате с баснословно дорогими хрустальными умывальниками, мраморными полами и позолоченными кранами, она начала с придирчивым интересом рассматривать своё лицо в увеличивающем зеркале. С этого жизненно важного процесса начиналось каждое её утро. Сейчас Маринино внимание привлекло крохотное красноватое пятнышко на щеке, и она, включив дополнительное освещение, долго и сосредоточенно исследовала предмет. Затем наморщила лоб, вытянула губы, немного кривляясь; провела пальцем под глазом, натягивая кожу и как бы разглаживая морщинки. Потом грустно вздохнула, снимая халат и вешая его на крючок, и открыла прозрачную дверь душевой кабины.
Марина любила принимать душ по утрам. Именно душ, а не ванну. Он будоражил, тонизировал, настраивал на трудный день. А ванна – это для неженок, которым приносят кофе в постель их мужья.
Гриша никогда не приносил ей кофе, тем более – в постель. Однако раньше они любили принимать ванну вместе. Брали с собой не шампанское, как это часто практикуют в слащавых мелодрамах, а бутылочное светлое пиво. Оно приятно пенилось на губах, стекало солоноватыми струйками по шее и подбородку, пока не окунёшься с головой и не смоешь его ароматной мыльной водой. Гриша любил целовать её подбородок, а особенно – «пивной подбородок», как он сам его называл, шутя. Впрочем, это было давно и не здесь. Этот дом она ремонтировала и обставляла практически самостоятельно, как раз в тот момент, когда у них с мужем наступил ощутимый разлад в отношениях. Нет, разумеется, Марина сделала специально для него отдельный кабинет с хорошей акустикой и толстыми стенами, чтобы он, классический пианист с мировым именем, мог репетировать на своём инструменте в любое время дня и ночи. Правда, в глубине души она уже тогда понимала: Грише в этом доме места нет.
Упругие струйки тёплой воды стекали по обнажённому телу, ласкали его… Ах, хорошо! Давно никто не прикасался к этому самому телу. Она уже и не помнила, когда ЭТО с ней случалось в последний раз. Впрочем, нет, как же… Ведь был у неё парнишка – танцор вроде, или актёр из сериала. Она и не помнила толком. Даже имени его не помнила. Столкнулись в ночном клубе, вместе покружили по прокуренному танцполу в пьяной разнузданной ламбаде, а потом поехали к нему, в неухоженную убогую однушку в Кузьминках. Марине тогда было так плохо, что хоть волком вой, а у него – молодое тело, крепкие плечи, всё остальное тоже в порядке. Только легче ей так и не стало. Наверное, потому что её не любили. Хотя, если уж честно, как полюбишь человека за несколько часов?
Продолжать знакомство она не захотела, да и юноша не горел желанием. Расстались наутро по взаимному
Она вытерлась, затем намотала полотенце на влажные волосы, соорудив высокий тюрбан. Достала из углового шкафчика крем для тела, открыла крышку и с наслаждением понюхала – аромат персика всегда поднимал ей настроение. Очень медитативное занятие – втирать в разгорячённую после душа кожу благоухающую субстанцию и ни о чём не думать. Впрочем, через несколько минут блаженства раскатистая телефонная трель вывела её из состояния полузабытья.
Марина мигом очнулась и кинулась к халату, выуживая из глубокого кармана мобильник. Может, всё-таки Гриша решил позвонить? Маловероятно, но вдруг? Она взглянула на экран и помрачнела: нет, не он!
– Да, день добрый, – официальным тоном проговорила она в трубку. – Нет, проект будет представлен не раньше конца следующей недели. Да. Спасибо. Нет, ничего. Да, свяжитесь с моим секретарём, Ольгой. Она вам всё скажет. Да. Всего доброго!
Закончив разговор, она аккуратно положила телефон на мраморную столешницу и снова принялась рассматривать себя в зеркале. К горлу подкатил приступ неприязни к себе: «Старая кошёлка. Всё у тебя уже закончилось. И не жди ничего больше в этой жизни, на надейся зря – сорокет стукнул».
Она нахмурилась, снова придирчиво осмотрела своё лицо и, ущипнув себя за кожицу под глазом, набрала номер косметолога:
– Алло, здравствуйте. Я… Можно записаться к Ирине Михайловне на пятницу в вечернее время? Да. На ботокс. Да. Князева Марина, да, есть у вас в базе, уже посещала этого доктора. На 19.00? Хорошо. Спасибо.
Накинув халат на благоухающее после утренних процедур тело, Марина поспешила вниз, на кухню – надо было успеть позавтракать. Совсем скоро придёт домработница Татьяна Петровна и начнёт шумно готовиться к предстоящему сбору гостей. Займёт всю кухню, станет грохотать своими плошками-поварёшками и беспрестанно тараторить. Марина не любила завтракать при свидетелях. Ей нравилось начинать свой день именно на кухне, в полном одиночестве, уставившись рассеянным взглядом в телевизор. В это время мозг ещё не проснулся. Ему нужны время, хаотично чередующиеся картинки на экране и кофе…
Ах, как же Марина любила кофе! Она делала его в громадной кофемашине, которую Гриша подарил ей пару лет назад, ещё на московской квартире. Когда он сказал Марине, что подал на развод, ей захотелось швырнуть эту бандуру прямо ему в лицо, но она пожалела и не стала – уж очень славный кофе получался!
В холодильнике громоздилась целая гора продуктов. Собирали их ко дню рождения в несколько приёмов: сначала, неделю назад, Марина ездила в супермаркет и, постоянно сверяясь со списком, который они составляли с Татьяной Петровной накануне, купила основную часть: яйца, замороженные креветки и мидии, консервированные оливки, сыр и множество разных других нужных продуктов. А вчера Марина поехала в магазин снова, чтобы докупить быстро портящиеся вкусности вроде сметаны, мясной нарезки, свежевыловленной рыбы, хлеба. За фруктами, овощами для салата и парным мясом она даже специально моталась на фермерский рынок.
Вдобавок ко всему сегодня Маринина домработница привезёт домашней колбасы, заказанной в родной деревне под Костромой и доставленной утренним поездом специально для праздничного стола. Марина не совсем понимала, зачем ей нужна эта «трудная» колбаса, которую нужно встречать на вокзале спозаранку. Однако спорить с Татьяной Петровной не решилась. К тому же семьсот рублей – разве деньги?
Марина долго стояла перед распахнутым холодильником, безучастно глядя на еду. Затем нехотя потянулась за своим обычным утренним набором – йогуртом и яйцами. Вскипятила воду, залила её в прозрачный заварной чайник, насыпала туда сухую заварку. Странно, но кофе сегодня не хотелось.