День щекотуна
Шрифт:
Руку оторвало полуядерным фугасом в операции высшей категории сложности по свержению диктатора Кокосии Ням-нямбы Сухофруктиса - ставленника мирового империализма! Кстати, в ходе штурма его дворца все стволы оборонявшихся вели огонь исключительно по мне!..
А глаз вышиб из девятизарядного "Гальюнтера" сорок пятого калибра смертельно раненый мною коварный резидент ЦРУ Джон Гандон! А.., - спохватившись, что от сочиняемой на ходу героической легенды густо шибает дурнопахнущей брехней, я умолк.
– Ух ты-ы-ы!
–
– Случайно... не женат, - вильнув душой и даж не моргнув своим единственным глазом, заверил я, чем и (на мой взгляд) разжег к себе пылча-айшей(!) страсти интерес...
Ну и клялся Альбинке в догробной твердокаменной верности вплоть до "чтоб мне сдохнуть, чтоб отсох-отпал под корень!", ну и одержим вензаболевательной фобией... Но с э-этакой(!)-то пылкой разик можно...
Оказавшись в световом колоколе столбового фонаря-сиротинушки, я боковым зрением пристально присмотрелся к одушевленному предмету моего вожделения: жгучая брюнетка, кожа бронзоватозагарная, лицевой абрис благородно утончен, греческой стройности носик, губки пухлявы, ресницы пушисты, на скуле пикантная родинка; подбородок волевой, но не грубо по-мужски; свисающая с мочки изящного ушка бриллиантовая капелька, бюст... Есть на что посмотреть и отчего ошалеть!.. Животик... В меру упитан и безмерно изящен!.. Бе-едра-а-а!.. Бесподо-о-обный(!) деликатес...
– А ты, Митрофанушка, какого лешего околомусорно ошивался?
– увлекая меня в подворотню проходного двора, душевно спросила несравненная Касса.
– Да подрабатываю я тут недалече - в гей-кафешке, - не солгал я.
– То-то гляжу, в голубой ты спецовочке, - выказала прозорливость наяда, - И в какой должности, ежели не секрет, состоишь при сем пикантном заведении? Не из ублажителей ли клиентуры?
– Да ка-ак такое в твою маковку взбрело?!.. Посудомоем горбатюсь в поте лица, - если не брать во внимание "горбатюсь", я сызнова не солгал.
– А не спохватятся ли тебя по причине отсутствия?
– обеспокоилась моя обворожительная спутница.
– Навряд ли.., - не терзаясь сомнениями, заверил я, - Сменщик мой уже явился и приступил к посудомойству...
А й плевать на эту треклятую работенку! Было бы чего терять...
– И что так?
– увлекая меня за очередной угол, поинтересовалась Касса, - Мало платят?
– Оплата досто-ойная, - подстраиваясь под мелкий дамский шаг, в очередной раз не солгал я, - Кормежка бесплатная да безлимитная и спецовка добротная, и ванна джакузи после смены... Вот только.., - на сих словесах я стеснительно замялся.
– Уж договаривай, коль заикнулся, - подначила Касса.
– Оплата-то приличная, но статус неприличный, - сбившись с шага, заоткровенничал
– Цветы-ы - это хорошо-о!
– протаскивая меня через попоясную тумбу декоративного крупноигольчатого шиповника, мечтательно простонала Касса.
– Хор-ро-ш-шо-о-о!!
– терзаемый болью от впивающихся в тело шипов, выкрикнул я. Выкрикнул и тут же наступил на что-то живое.
– К-кому тута хорош-шо?!
– снизу-сзади взвыл какой-то, по-видимому, испытавший тяжесть моей поступи нагазонный лежебока, - Совсем оборзе-ели!! Шляются тута толпами да культурно отдыхающих граждан да-авю-ют! На хрена-а мой крест-те-ец то-опчете-е?!
– Прости-ите(!), мил человек. Я ж без умысла, - попытался искупить вину автор сих строк, - А лежать на голой земле я бы вам не советовал. Просту-удное(!), надо заметить, занятие.
– Ет на како-овской еш-че го-олой земле-е он лежи-ить?!
– хмельно заголосила из района местонахождения возмущенного какая-то дамочка, - Ет-та й-я-я гол-лая на г-гол-лой зем-мле леж-жу! А он н-на мине-е д-дурака валяить!..
Э-эй, муж-жи-ик! Ешче понаступа-ай-ка яму на поястницу! А то ить совь-се-ем засыпа-аить!
– Муж-жи-ик!
– с мольбой выкрикнул взбодренный моей поступью, - Ты э-эт!.. Угости-и-ил ба в качестве за моральный уш-щерб выпивкою и куревом!
– Не пью, не курю и вам не советую!
– в синхрон с Кассой удлинняя шаг, сказал я.
– Да как-кой жэ ты тагда мужи-ик?!
– разочарованно напутствовал моей подошвой потревоженный, - Дура-ак!
– Сам дурак!
– парировал я, - А ваш похотливый досуг в общественном месте туберкулезно опасен, аморален и административно наказуем!
– Да пшел-ка ты, козли-и-ина..!
– пришла на подмогу солюбовнику вульгарная забулдыжница. Ускоряя и без того прыткий шаг, я не нашелся чем ответить...
В очередной раз завернув за угол, мы оказались перед капотом блистающего в свете далекого фонаря огромного, угловатого, черного, восьмифарного, семидверного, восьмиоконного и шестиколесного вип-джипера "Грандер-Чмоки".
– Живу-ут(!) же люди, - невольно вслух позавидовал я, - Даже в Кремлевском гараже, думается, таких коробочек: раз, два и - обчелся.
– Ну да. Неплохая колясочка, - пикнув сигнализацией и по-хозяйски отворяя водительскую дверь, будничным тоном отозвалась Касса, - Присаживайся, Митрофанушка.
– Какой еще Митрофанушка?
– поисково завращав головой, поинтересовался растерявшийся ваш, читатель, покорный слуга.
– Какой-какой... Дак ты-ы-ы(!), красаве-ец... Иль ты не Митрофан?