Русь неугомонная, гусарская,Правду ищет, проливающую свет,Терпеливая, но и бунтарская,Когда совсем уже терпенья нет!Не думал князь, чем кончатся поборы,Не в добрый час за данью вновь вернулся,Обиженный мужик – на расправу скорый.В дороге князь убит, ангел отвернулся!Увидев Игоря родного бездыханным,В Ольге затаилась месть – порыв сердечный.Хороший
случай подвернулся, несказанный:Установить древляне мир решили вечный.Смотрела Ольга, улыбаясь, прямо.Подвоха не заметили древляне:Живых людей засыпали землёю в яме,Остальных сожгли в горящей бане!И тризну справить не успели, не смогли.Не успокоилось Ольгино сердечко:Воробьи и голуби город подожгли,Сожгли дотла её врагов извечных!Отомстила за поруганную честь,За любовь, сиротство и за мужа.Не осудил никто: родовая месть.Теперь ей сила воли, разум нужен!Чтобы укрепить родившуюся Русь,Занялась земель благоустройством,Пусть печаль утихнет в сердце, грусть.Сын же расширял границы с войском.Ряд новых городов основать смогла,Умело сбором подать заменила,Христианства первой ласточкой была,На Елену имя старое сменила.Женщина умна, душой светла,Бразды правления держала крепко.Кончина тихой в Киеве была.Таких правителей встречаешь редко!
Святослав, сын Ольги
Подрастал птенец, парнишка знатный,Летит в седле, как сокол в облаках.Сажень в плечах, фигурой статный,С простором мысли в голубых глазах.Великий полководец, небывалый,Хазарам, печенегам внушал страх,Но управляла государством мама.Он сохранял страну на рубежах!О христианстве слушать не хотел,Не по характеру его и нраву,Ольге запретить он не посмел,Сын указывать не имеет права!
«Вдруг проснулось сердце, защемило…»
Вдруг проснулось сердце, защемило,Взор затуманился прекрасных глаз,Думая о ней, твердил: «Малуша, мила!Любовь и счастье посетили нас!»Не важна здесь к роду принадлежность,Удивительная длинная коса,В глазах – лишь чувственность и нежность,В том привлекательная женская краса!Влюбился так, что душу захватило,С нежностью во сне твердил: «Малуша!»Без неё на сердце тяжко и тоскливо.(Мать о свадьбе не хотела слушать!)Родила ему славного мальчонку:Святослав не мог налюбоваться.Душа Малуши чувствовала тонко:Решила с князем всё-таки расстаться!Никто не видел, где она, не знал.Предчувствие горчило душу робко.Сына в терем Святослав забрал.Заросла к избе Малуши тропка!Не суждено им было быть вдвоём.Воле матери спокойно подчинился.В сердце спрятал любимую своём,В душе перед богами повинился!
«Отдалялся потихоньку от семьи…»
Отдалялся потихоньку от семьи,В поход тянуло дальний, новый.Мать и сыновей любил – свои:Дружина ж понимала с полуслова!Сборы в поход быстры и недолги,Обоза нет, спит, под головой десница,Завоевал Итиль, что в дельте Волги, —Беспокоивших хазар столицу!«Иду на Вы! – звучит его призыв, —Желаю биться в поле с вами!»Кони чуткие, удила закусив,Ждут
битвы под лихими седоками!Болгары волжские стояли на пути, —Взял их городок Болгар,Чтоб не мешали из Руси идтиВ Византию – обменивать товар.Северный Кавказ внезапно посетил,Крепость Семендер, где хазарин правил,Ясов и касогов сражаться поучил,След победителя русского оставил!Византия – хитрая, как напоказ,Свела Болгарию и Русь на поле боя,И праздновала Русь в который раз,Русские победой восхищались вои!
«Зашевелились печенеги – путь открыт…»
Зашевелились печенеги – путь открыт,Нет хазар, Киев беззащитен.Князь соколом домой со стана мчитЗащищать родимую обитель!Опять походы, сечи, войско снится.Вотчины раздал трём сыновьям.Отправился в поход, где сладко спится,Дышится легко и вольно по утрам!
«Но покинули и счастье и удача…»
Но покинули и счастье и удача,Окружили греки войско Святослава,Мир заключён, ушёл воитель восвояси,Битву выиграли греки у Преслава.Император Византии так, по-свойски,Не дал спокойно воителю уйти,Печенегам указал, где с малым войскомМожно Святослава им найти.В засаду попала князя дружинаВблизи от днепровских порогов.И хитрость греков – тому причина.Убит Святослав – воитель от Бога!
«Охранял свою страну от внешних бед…»
Охранял свою страну от внешних бедЭтот бесстрашный князь-воитель.Отпустила бы судьба побольше лет —Он стал бы и политик, и правитель!Угодно было так его судьбе:Как великим людям, не простым,Не представила его во всей красе,Забрала на небо – молодым!Если правда, череп где-то есть,Золотом украшенный, камнями,Для нас это – большая честь:Воюет Святослав с нашими врагами!
Вениамин Бычковский
Исцеление
Я лежу в траве и, точно собака, вдыхаю свежесть земли. А ещё вспоминаю Блэка. Ирландский сеттер с хорошей родословной жил в семье моего друга, но редкие мои встречи с ним выстроились в странный, можно сказать, символический ряд, в котором легко увидеть главные вехи собачьей жизни. Но только ли собачьей?
Первый раз я увидел Блэка в щенячьем возрасте, тогда он быстро рос и медленно умнел. Но одна особенность его характера не зависела от роста – это страсть к общению. Он даже засыпал только в том месте, откуда мог видеть как можно большее число людей. Казалось, щенок боится одиночества, а присутствие живых существ придаёт ему силу и уверенность.
Через несколько лет это был рослый пёс, который полностью отвечал своей именитой породе и гордился ею. Тогда он явно сторонился не только своих собратьев, но и людей, показывая всем своим видом, что очень занят. В такие моменты в его взгляде появлялось что-то потустороннее, как будто Блэк видел то, что для нас сокрыто.
Но больше всего мне запомнились его последние дни. На даче Блэк чувствовал себя полным хозяином. Казалось, его волнуют даже первые осенние листья, которые то и дело падали на землю. Пёс старался проследить за каждым листиком и при этом наводил свой порядок. Он подбегал то к одному, то к другому, быстро обнюхивал, а затем носом подбрасывал лист вверх, как будто пытался вернуть на родные места.
Смешно и грустно было смотреть на осеннюю игру уже постаревшего Блэка. К тому же было видно, что он и сам хорошо понимает весь порядок природы и всё же не может устоять на месте, когда его сердце по-щенячьи вздрагивает от каждого прыжка золотистых листьев. Вздрагивает и летит по ветру вслед за ними. Пусть в лапах тяжесть прожитых лет, зато в сердце – трепет и лёгкость ласточки! Блэк прыгал с каким-то восхищением, совершенно не думая о разбеге или о том, на какие лапы он приземлится. И в этой неожиданной несогласованности собачьих движений просматривалась ещё одна осень – «осень» пса, две осени в одной, а значит, теперь и он не связан с «древом» животных и отныне подчиняется только ветру, поэтому касается земли как придётся и падает куда попало. Теперь и он – упавший лист, которым ветер сначала немного поиграл, а затем бросил в смешной позе на боку.
