День Святого Валентина

Санди ака Владлена

Сирот на Северных Землях обитало предостаточно. И не столь уж редко сирот благородного происхождения: именно у высшего сословия считалось особенно почетным непременно погибать в бою, благо даже не многолетняя, а поистине многовековая война, хоть и давно приобрела хронический характер, прорежаясь многочисленными перемириями и альянсами, рано или поздно – непременно нарушаемыми, из-за чего ее легко было принять за целую череду то начинавшихся, то прекращавшихся войн, то и дело переходила в острую фазу, охотно перемалывая брошенные между жерновами жизни. А о детях, потерявших всю семью, брало на себя заботу Владычество. Не лично, конечно: лишь отдав распоряжение и назначив содержание из казны сиротских приютов, в одном из которых и оказались Кай с сестренкой.

Мальчишке было уже лет одиннадцать-двенадцать, когда городок, в котором располагался их новый дом, почтила своим присутствием супруга великого лорда. Аристократы вообще не так уж редко проявляли к приютам интерес – не из благотворительности, правда, а присматриваясь к сиротам, особенно благородного происхождения, чтобы выявить талантливых или просто толковых ребят в «нахлебники» к своему двору. Даже из лишившихся земель потомственных аристократов

обычно получались талантливые маги и воины, а иногда – ученые. Но визит самой леди Инеи – это было почти как явление самой богини северных гор, воплощать которую среди людей и призвана была по традиции «первая леди». Как дети знали из преданий и сказок, на заре существования Северного Владычества эта богиня спасла жизнь первому в роду великих лордов, оттого все его потомки не только ревностно чтили ее, но и жен себе выбирали способных хотя бы бледным подобием отражать великолепие «госпожи Зимы». Кай с трудом представлял себе, какой же должна быть эта богиня, если леди Инея, «бледное подобие», сама по себе была не просто красива или прекрасна – а поистине божественна. Ни тогда, мальчишкой, ни в последствии он не мог верить, будто возможна во вселенной красота более совершенная, чем у нее. Это заключалось не только во внешности хрупкой, как снежинка, как морозный узор на окне, женщины с бледно-золотыми волосами, на которых льдинками поблескивала бриллиантовая сетка, чуть удлиненным овалом безупречного невозмутимого лица, прямым носом и хрустально-синими, как безоблачное зимнее небо в погожие дни, большими глазами – хотя, конечно, даже среди аристократок немногие могли похвастаться такой красотой. Но нет, по-настоящему благоговейно трепетать при виде супруги великого лорда заставляло ее ледяное бесстрастие. Так смотреть на окружающих можно было, лишь спустившись к ним ненадолго с небес. Короткий зимний день выдался невероятно ярким, должно быть, городские маги ветров тоже подготовились к визиту леди, как следует, и невысокое ослепительное солнце, лишь прибавляющее колкости морозу, сияло на волосах и украшениях Инеи, окутывая поверх белоснежных мехов хрупкую фигуру дрожащим нимбом из сияния. Должно быть, она действительно воплощала среди людей всемогущую богиню северных гор! Супруга великого лорда что-то говорила, обращаясь к воспитанникам приюта, говорила, а одиннадцатилетний мальчишка, как и многие вокруг, жадно ловил каждое слово, совершенно не понимая их значения. Должно быть, не только он. Во время визитов других аристократов, дети всячески старались как-то проявить себя, привлечь внимание, заработать возможность возвыситься или хотя бы просто попросить о какой-нибудь милости, но Инею все только слушали, затаив дыхание и с восхищением разглядывая ее. Правда, сестренка потом, когда аудиенция закончилась и дети стали расходиться, едва слышно призналась, что леди чем-то пугает ее. Кай только отмахнулся, на миг подумав, что пережитое в раннем детстве нелегкое приключение сделало ее слишком уж нерешительной – и тут же забыл об этом. Все мысли были заняты тем, что он еще хотя бы раз должен увидеть леди Инею – до того, как спустившаяся в их городок посреди горной долины богиня снова навсегда исчезнет отсюда. Поэтому, не дожидаясь, когда поредеет толпа в дворике, мальчишка перемахнул через ограду приютского двора и припустил вдоль узкой улочки вслед за удаляющейся вереницей саней.

Леди остановилась в одной из центральных гостиниц городка, позволив себе просто проигнорировать тот факт, что местный феодал счел бы за огромное счастье предоставить ей собственный замок. Да хоть уступить. Местный лорд-градоправитель, как и все северные феодалы, да и большинство северян вообще, с уважением относился лишь к двум людям во множестве миров – великому лорду Тайрану и его прекрасной супруге – однако компенсировал эту скупость безграничностью своего почтения. К которому леди, как и требовали традиции приличий, относилась совершенно равнодушно, лишь с легкой градацией снисходительности. Многое из этого Каю предстояло узнать позже, а тогда, захлебываясь морозным воздухом, от которого было больно в груди, мальчишка просто бежал по улицам до центральной площади, пока взгляд не выловил возле здания гостиницы остановившуюся вереницу посеребренных саней. Ни леди, ни ее свиты, конечно, уже не было снаружи.

Задумайся тогда Кай хоть на миг, он бы, безусловно, засомневался, простительна ли планируемая дерзость. Но думать не получалось – почти как тогда, выбираясь из залитого кровью и готового лопнуть от столкновения горных и пустынных ветров замка, пытаясь не утонуть и не потерять сестренку в кружении ледяной реки. Словно бы от этого снова зависела жизнь. Хотя… в каком-то смысле, так оно и было. Вся дальнейшая жизнь Кая напрямую зависела от леди Инеи и их, пожалуй, совершенно случайной встречи.

Предоставленные высокой гостье апартаменты располагались на третьем этаже. Для мальчишки, последние годы прожившего в комнатушке под самой крышей и привычного как время от времени сбегать оттуда после отбоя, так и без проблем возвращаться обратно, это проблемы не составило. Как и скользкие от наледи мраморные перильца балкона – по зиме ведущая в номер дверь, конечно, была плотно заперта, а высокие аркообразные окна закрыты ставнями, скрепленные не менее надежными механизмами. Только окошко повыше – маленькое и узкое, в которое даже для ребенка затруднительно было протиснуться, закрывалось простой задвижкой, которую мальчик, с трудом дотянувшись, отварил просунутой в щель тонкой деревянной дощечкой. Не было особых проблем и с единственным шпингалетом на раме, но, подтянувшись и опасно скользя по обледенелым перилам ногами, протиснуться в окошко Кай едва сумел, просто нырнув в него «рыбкой» – без возможности пользоваться руками. Только везение не позволило ему сломать шею, вывалившись в комнату, погруженную в зыбкий мрак – но только этим везение и ограничилось. Кувыркнувшись в воздухе, мальчик не только болезненно приложился об пол, почти не смягченный густым ковром, кажется, из настоящего меха, но и задел что-то в падении, мгновение спустя рухнувшее на него сверху, сперва приложив тяжелым ударом, потом осыпав дождем осколков. В первую секунду Каю почудилось, что в глазах от удара вспыхнули осветившие комнату искры… потребовалось несколько

мгновений, чтобы понять, что помещение действительно осветилось – вспыхнувшими магическими лампами, похожими на крупные голубоватые кристаллы. Возле распахнутой двери с легкой растерянностью – самым ярким проявлением эмоций, пристойных для леди ее статуса – на лице стояла леди Инея, вместо мантии из мягкого белого меха одетая в длинное глухое платье из жестковатой синей с серебряными узорами парчи. Свет кристаллов множеством мелких звездочек вспыхнул в осколках на ковре…

– Эх ты! – ровным мелодичным тоном произнесла, наконец, леди Инея. – Разбил мое зеркальце…

Мальчик склонил голову, уставившись на многократные отражения своей растерянной, залившейся краской физиономии в осколках покрупнее. Стекло на зеркале было каким-то необычным, на одном осколке примерно в половину ладони размером, красовалась выгравированная звездочка, разбивавшая отражение на четыре искаженных острых грани. Дорогое, должно быть… впрочем, в тот момент Кай готов был сгореть от стыда, даже если бы зеркало вовсе ничего не стоило.

– Надеюсь, ты влез в окно не для воровства?

Так и не осмелившись поднять взгляда, мальчик в ужасе замотал головой, окончательно сбрасывая съехавший капюшон, подшитый коротким мехом.

– Хорошо, если так. Ты выглядишь, как отпрыск благородного рода – а в какой бы тяжелой жизненной ситуации ни оказался истинный аристократ, он не должен унижаться до трусливых краж. Если хочешь получить чужое – стань сильнее и возьми это по праву.

В целом это вполне соответствовало жизненным планам Кая. В армию – пусть поначалу и на нехитрую должность на побегушках, мальчишек брали лет с двенадцати-тринадцати, и он серьезно рассчитывал сперва присоединиться к ополчению местного лорда, а постепенно, изучив военные премудрости и собрав собственную небольшую армию и вернуть обратно приграничные земли. По праву, которое пока что оставалось за людьми с востока, но непременно должно было вернуться к нему.

– Ну что же…

С усилием подняв словно свинцом налившуюся голову, Кай обнаружил, что леди Инея беззвучно прошла несколько шагов и присела в одно из накрытых мягкими шкурами неизвестного зверя кресел – напротив него и совсем близко.

– Так расскажи мне, кто ты такой, мальчик. И с чего вдруг тебе вздумалось проникать сюда столь оригинальным образом?

Прошло девять дней, прежде чем Кай узнал о пожелании леди забрать его из приюта на свое личное воспитание, когда сам он уже был уверен, что супруга великого лорда покинула их городок, возможно, навсегда. Только унесенный – с ее слегка изумленного разрешения – осколок испорченного зеркала остался, словно священный артефакт. Кай обточил его края, чтобы не порезаться, и сделал нехитрую жестяную оправу, превратив зеркальную звездочку в оригинальный медальон. Мальчик почти все свободное время повадился вглядываться в собственное изломанное отражение, пару раз даже довольно грубо огрызнувшись на докучливые расспросы сестренки, и раньше вызывавшие легкое раздражение, но обычно ему удавалось сдерживать себя. Получив же обескураживающее известие, Кай оставил осколок разревевшейся девчонке, пообещав, как только сумеет достичь какого-то статуса при дворе великого лорда, вернется и заберет ее из приюта тоже… Не то, чтобы неискренне обещал, хотя и больше для того, чтобы убедить ее не реветь, тогда ему это казалось вполне логичным планом – но, как оказалось в дальнейшем, все же обманул. В новой своей жизни Кай даже письма сестренке ни разу не написал, захваченный открывшимся удивительным миром, придворным обучением и воспитанием, а единственный раз поинтересовавшись ее судьбой услышал от Инеи обещание выяснить – в едва уловимой ноткой недовольства – а чуть позже ответ, что его сестру тоже кто-то взял на воспитание и в приюте понятия не имеют, как сложилась ее дальнейшая судьба. Уязвленный, пусть едва заметным, но все же недовольством своей милостивой покровительницы, Кай не стал настаивать и выяснять подробности, только мысленно пожелал, чтобы у сестренки все сложилось столь же благоприятным образом – после чего счел, что о прошлом имеет полное право забыть, раз уж в его заботе и патронаже девчушка больше не нуждается. Даже тень неодобрения на совершенном лице Инеи неприятно колола.

И для Кая неразрешимой загадкой оказалось то, что некоторых куда более явные проявления недовольства и даже раздражения с ее стороны ни капельки не трогают. Например, юную леди Айсольду, официальное знакомство мальчика с которой фактически было сорвано, причем не самым красивым образом. В отведенных под «детскую» покоях наследницы «северной короны» не оказалось, и мальчишка, тогда еще не успевший освоиться в замке, автоматически последовал за леди Инеей, судя по всему, моментально охваченной нехорошими подозрениями. Зрелище «на том конце пути», впрочем, стоило того, чтобы увидеть: небольшой кабинет лабораторного вида с пола до потолка оказался покрыт довольно толстой ледяной коркой, причем даже на первый взгляд становилось понятно – намерзнуть так естественным образом она не смогла бы по определению. На полу, почти утонув в наледи, просматривался какой-то разбитый флакон, рассмотрев который, Инея тихо ахнула и, легонько стукнув ладонью по дверному косяку, покрывшемуся тонкой, как паутинка, причудливой корочкой наледи, двинулась дальше по коридору.

– Скверные девчонки, я же многократно запрещала прикасаться к… – с усилием распахнув одну из тяжелых деревянных дверей, леди замолкла, не договорив. Потом негромко кашлянула и все-таки шагнула внутрь помещения, позволяя последовать за собой и охваченному любопытством Каю. – Я жду объяснений.

Открывшаяся комната служила очень ярким контрастом ко всем остальным помещениям замка. В ней было сильно натоплено, едва приблизившемуся к порогу мальчишке в лицо дохнуло жаром, почти как из распахнутой печной заслонки, и удушливо-сладким ароматом каких-то трав и пряностей. Пол закрывали несколько слоев живописных ковров в совершеннейшем беспорядке набросанных друг на друга, а между приземистыми пузатыми диванчиками валялись такие же пестрые огромные подушки. Какие-то странные лампы, как выяснилось, и источали пряный аромат, но вот света почти не давали – впрочем, чтобы разглядеть сидящую полубоком на одном из диванчиков женщину, освещения хватало. И замереть в полном недоумении, ни малейшего внимания не обратив на расположившихся на коврах и подушках вокруг трех девчонок лет по девять-десять.