День Святого Валентина
Шрифт:
– Спокойно, спокойно! – с фальшивым оскалом проворковала девушка и, резко развернув свою импровизированную «ловчую сеть», накинула простыню на пернатого визави. Тот, пораженный до глубины души такой выходкой, забил здоровым крылом, заставляя ткань вздуваться изнутри, как какой-то призрак, и пронзительно заклекотал, снова напугав Рокси перспективой объяснения с отцом по поводу таких вот ночных развлечений. – Тихо, я тебе сказала! Не кусаться, зараза, голову отверчу! – аккуратно, чтобы не травмировать еще сильнее пострадавшее крыло, упаковывая возмущенно трепыхающуюся птицу в импровизированный тканевый мешок, сквозь зубы глухо прорычала она. То ли для порядка, то ли желая устроиться поудобнее, птах еще немного побултыхался в мешке и, видимо, успокоившись в наступившей темноте, затих. Соколам-ловчим ведь закрывают глаза специальными
Вполне вероятно, отец был и прав, но… Все равно она никогда не заставила бы себя в этом признаться! Последний класс школы заканчивает, старовата что для подростковой вздорности, что до верности каким-то детским мечтам, вот только… наверное, это ее способ мстить за папину полнейшую глухоту. Какой еще смысл может быть в том, чтобы красить волосы в лиловый и распугивать и без того немногих посетителей пляжного кафе своими экстравагантными нарядами? А ведь отец… Вечно он ей добра желает, да так, что уж лучше бы и вовсе этого не делал! «Заранее уберечь от разочарований» – так это у него называется. Уберечь убежденностью, что никакого исполнения надежд от жизни ждать и не следует – этак разочаровать самому, зато заранее, в кредит.
Зато без потрясений.
Протащив полотно с время от времени возмущенно покаркивающим пленником (видимо, тому не пришлась по вкусу тряска в «мешке») в свою комнату, Роксана сгрузила его на кровать и слегка ослабила зажим на вздернутых концах полотна. На высунувшуюся в мгновенно образовавшийся зазор голову девочка ловко нацепила одну из садовых перчаток – все равно ей потребуется свободная ладонь, чтобы прощупать крыло, и не надо маяться поисками более подходящего «колпачка». Птиц возмущенно взбрыкнул крыльями, только окончательно запутавшись в уже окончательно выпущенном из рук полотне.
Конечно, никого похожего в ветеринарной клинике Рокси никогда не видела, однако логично сочла, что конструкция крыла у ее пленника в общих чертах, должно быть, не слишком отличается от той, что у нескольких лечившихся там попугаев. Уж определить перелом она сможет… наверное?
Крыло в плечевой области было распухшее и горячее – впрочем, термометром она не пользовалась, а для птиц и так характерна повышенная температура тела, так что, не зная нормы «пациента» трудно было сказать что-то конкретное. Девочка добросовестно прощупала крыло, хотя птиц дергался и приглушенно вскрикивал каждый раз, как она пыталась приподнять его или повернуть – все кости оказались целыми. Неблагодарное пернатое уже пару раз хлестнуло крыльями ей по физиономии – просто с дивным ликом завтра придется тащиться в школу! – да еще Арту, видимо, решивший, что птаха принесли ему на поздний ужин, наконец-то соизволил проснуться и теперь кружил по комнате, глухо по-стариковски ворча и скаля желтоватые зубы. Естественно, спокойствия пациенту это не добавляло.
– Прости, приятель, но сегодня ты ночуешь на диване в гостиной! – устав метаться между животными в опасении, что их возня разбудит папу, пробормотала Рокси, за шкирку вытягивая Арту в коридор. Тот глухо гавкнул. – И не надо мне тут закатывать сцены ревности! После стольких-то лет совместной жизни… Я была о тебе лучшего мнения!
Вредный пес спускаться в гостиную не стал, а с демонстративными тяжелыми вздохами улегся прямо в коридоре, подперев боком дверь в ее комнату и явно пытаясь
– А тебе, приятель, я ничего особо обнадеживающего не могу сказать. Хотя, наверное, это хорошо, что перелома нет, но если там вывих – я их вправлять не умею. Завтра проконсультируюсь в ветеринарке, заодно поищу в энциклопедиях, кем ты вообще мог бы оказаться.
На всякий случай спеленав птица полотном, чтобы не вздумал посреди ночи порхать по ее комнате, сшибая все на своем пути, Рокси пересадила его на предварительно застеленный бумагами – неудачной, черновой распечаткой какого-то реферата – невысокий журнальный столик, погасила свет и, подняв с пола возле окна остывшее одеяло, вернулась на кровать, на ходу скидывая сперва куртку, потом выползая из джинсов.
В такие моменты, наверное, следовало бы радоваться тому, что папа уже много лет не заглядывает к ней в комнату просто чтобы пожелать ей доброго утра, верно? Может, удастся переправить птица в ветклинику, так и не засветившись…
Утром птиц обнаружился не издохшим и даже, напротив, издевательски бодрым. Из «гнездышка» он как-то ухитрился ночью выпутаться, но, к счастью, не решил отправиться погулять в темноте. Только проснувшись, Рокси от неожиданности натянула одеяло чуть ли не до самых глаз, обнаружив пернатую заразу сидящим на спинке ее кровати и с любопытством ее рассматривающим.
– Чего уставился? – приглушенно, на случай, если отец еще не ушел в свое кафе, буркнула девочка. – Я собираюсь переодеваться, нечего глазеть, хомофил фигов!
Птиц крякнул – как-то это подозрительно напоминало смешок! – и демонстративно спрятал голову под здоровое крыло. Видимо, для самочки-переростка и даже без перьев, по его мнению, она слишком уж много о себе мнила. Роксана, сама не зная чему, фыркнула.
Чем его кормить, тоже было не вполне понятно, но на всякий случай девочка оставила рядом с ним небольшую миску с парой вытащенных из морозилки куриных окорочков – хотя сама она уже три года практиковала вегетарианство, ни папа, ни Арту в этом славном начинании Роксану не поддержали. Потерю пары пожертвованных в пользу птица курьих ножек они уж точно смогут пережить. Впрочем, отвращения к мясоедству она и не испытывала – как раз это в природе зачастую в порядке вещей – поэтому спокойно готовила для «мужчин в доме» в режиме отдельного меню. В отличие от меховых и кожаных нарядов, столь любимых школьной публикой!
Отец обычно считал, что ее привычка наделять животных какими-то человеческими качествами – во многом результат плохо складывающихся отношений с людьми. Не было у девочки за всю школьную пору «настоящих» друзей – хотя, по мнению уже самой Рокси, никто из всех этих типов, по иронии судьбы, собранных с ней в одном классе, не сумел бы стать и вполовину таким другом, как старичок Арту.
Прибыв в школу, Роксана обнаружила, что за всей этой ночной суматохой ухитрилась начисто забыть, какой сегодня день. Вынужденная прятать пожелтевшие за ночь следы от «пощечин» птица, не слишком хорошо выспавшаяся и погруженная в свои мысли девушка даже ухитрилась не заметить тошнотворного убранства школьных коридоров, заполненных сердечками, цветочками и изображениями пухлых диатезных ангелочков, слегка вернувшись в реальный мир только на пороге класса, когда навстречу ей чертиками выпрыгнули четверо или пятеро одноклассниц, сунув под нос перевернутую широкополую шляпу старомодного фасона – соломенную, с лентами, восковыми ягодками и матерчатыми цветами.
– Ай, не проходи мимо, яхонтовая! – кривляясь, воскликнула одна из встречающих. – Тяни свою судьбу!
Тяжело посмотрев на компанию поверх очков, Роксана даже нашла в себе силы выдавить что-то вроде «Ч-чего?!»
– Тяни пару!
– Какую еще пару?
– Мы все так здорово придумали! Сегодня же дискотека в честь Валентинова дня, вот мы и решили – те, кто сам никого не пригласил, тянут жребий! Все специально подсчитали… Правда, здорово?
Рокси попыталась бочком обогнуть это сборище вконец спрыгнувших с ума особ по стеночке, но тщетно маневр был тут же разгадан и пресечен, а дурацкая шляпа снова сунута ей прямо под нос. Ага, конечно! Роксана ни об одном из ребят не была особенно-то высокого мнения, но прекрасно представляла, какая категория мальчишек могла попасть на «жеребьевку», не сумев пригласить подружку более традиционным путем – наверняка худшие из представителей этой и так далеко не славной братии!