День Святого Валентина
Шрифт:
– Но все ведь именно так, как говорила Химера. Владычица зверей – незримая сила… – внешне сохраняя полную безмятежность, развел руками «алый рыцарь». – Кстати, Думан, что за дурацкое представление ты тут устроил? Говорил же, превращайся во что-нибудь пушистое, обаятельное… девицы любят всякую большеглазую мерзость.
– Сам бы за ней и следил, раз такой умный! – вяло огрызнулся Думан. Вообще-то поддерживать Анагана, по какому бы то ни было вопросу, было не в его правилах, этак можно и раскол в команде спровоцировать, а при всех недостатках Огрона тот все-таки больше устраивал в качестве лидера, нежели «черный рыцарь», но все-таки метаморф рискнул выразить свои сомнения. – По правде говоря, я не чую в девчонке никакой
– И почему это звучит так, словно ты хочешь… словно ты ее защищаешь? – неприятно прищурившись – стальные глаза холодно блеснули из-под ресниц – задумчиво протянул Огрон. Думан состроил в ответ недоуменную мину. – Опять ты за свое? Забыл, как Небула почти успела тебя прикончить, а мы появились буквально в последний момент, и снова начнешь уверять, будто не все феи одинаковые?!
– Ничего такого я не говорю! И вовсе ее не защищаю, просто предупредил, что девчонка может оказаться пустышкой, только и всего!
– Он прав, – глядя мимо всех в пустоту, впервые за разговор подал голос Гантлос. – пока силы девчонки даже не пробудились, нам будет нечего у нее забрать. Может статься, только впустую время здесь тратим!
Как и у Думана, мать светловолосого мага была обыкновенной человеческой женщиной. Только повезло ей еще меньше: если в том, что переменчивый рыцарь фейри вскружил голову своими речами еще имелись свои приятные моменты, даже если ничем хорошим это не кончается, то угодить в плен к норвежскому ледяному троллю из свиты Мэб – заведомо более пессимистично. Вмешательство непонятно как оказавшейся неподалеку королевы Титании спасло той неизвестной жизнь, а поддержка ее же могущественного волшебства – удерживала еще почти год, однако рождения полукровки женщина все равно пережить не смогла.
По сути дела, Титания, последняя Истинная Королева Фей, вырастила и воспитала всех четверых. Думан мог считаться частичным исключением, поскольку прожил среди людей почти до двенадцати лет, после чего начавшиеся тогда еще бесконтрольные метаморфозы обеспечили и ему и его матери дорожку на костер. Только ему, благодаря тому же «дьявольскому» дару сбежать удалось, а ей уже нет. Тогда обещанная защита встреченной в лесу после его панического бегства королевы еще казалась даром судьбы – мальчишка отнюдь не сразу понял, что спасительница тем самым обрекла его на статус своей ручной собачонки. Для того, чтобы научиться контролировать свои превращения, Думану понадобились долгие годы, а Титании ничего не стоило «запереть» его в любом из обличий – и не всегда это обличье его в той же мере устраивало. В четверке метаморф был самым младшим – остальные юноши тогда уже воспитывались при дворе королевы фей, точно так же не догадываясь до поры об истинном своем предназначении.
В волшебным королевстве Тэрра в те времена еще царствовали примерно равные по могуществу соправительницы: королева фей Титания и великая колдунья Мэб. И обеих, надо сказать, такое разделение совершенно не устраивало, но, если у Мэб руки оказались развязаны для любых методов, то фата, традиционно выступавшая светлой и милосердной стороной волшебного мира, вынуждена была придерживаться в противостоянии соответствующих своему образу и славе рамок. Поскольку соправительницу свою она ненавидела ничуть не меньше, чем та ее – этот факт ее крайне огорчал. Неизвестно, сколько лет или десятилетий минуло прежде, чем Титании пришло в голову элементарное, казалось бы, решение – что действовать можно и чужими руками, ни капельки не замарав белых риз. Сравнительно немного времени понадобилось для того, чтобы найти и выдрессировать близких
Огрон был собственным сыном королевы фей. Она не так уж редко находила себе романтические увлечения в мире обычных людей, увлекая своими чарами талантливых поэтов и музыкантов, а то и просто достаточно симпатичных юношей. Не то, чтобы она была ветреной особой, но обычные люди имели неприятное свойство – стареть и умирать, оттого к большому огорчению высочайшей правительницы, через какие-то лет двадцать-тридцать очередной фаворит терял всякую привлекательность и вынуждал королеву искать себе новую игрушку. Должно быть, один из таких зачарованных рыцарей и оказался отцом Огрона – очень похожего на мать что волосами цвета вишневого вина, что горячим высокомерным нравом.
В знак официального перемирия между дворами Титании и Мэб была принята традиция обмениваться высокопоставленными заложниками – в знак символического доверия, которого обе владычицы друг к другу в действительности совершенно не испытывали, да и жизнь заложника, если перемирие все-таки нарушалось, играла не слишком-то серьезную роль. Поэтому никого особенно не удивило, когда очередным таким посланником Титания избрала своего незаконного сына, чей статус при дворе был именно таким – громким, символичным, но при этом абсолютно ничего не значащим. Если подменыш-девочка, обладая достаточной унаследованной силой, еще могла, сделав Выбор, переродиться в полноценную фею, то у юношей выбор был невелик: либо удерживать в себе остатки человеческий природы, либо становиться какой-нибудь «неведомой зверюшкой» в услужении крылатых повелительниц. Правда, для самого Думана грань была весьма размытой…
Владычица Мэб не стала возражать против того, чтобы «принца» сопровождала свита из трех таких же полукровок, что и он сам – тех, кто еще не сделал Выбора, вообще мало кто воспринимал всерьез. Признаться честно, колдовской двор понравился четырем «посланникам» гораздо больше волшебного. Метаморфу – так уж точно. Играть роли то коней, то гончих в выездах на ежегодную королевскую охоту было гораздо веселее, чем изображать большую часть времени левретку у ног высокой фаты! Черный рыцарь Анаган тоже впервые смог в полной мере удовлетворить свою природную жестокость, только тогда, выполняя для Мэб самые опасные поручения. Что происходило в голове у Гантлоса, конечно, трудно было предположить, иногда Думану казалось, что от отца-тролля блондин унаследовал не только свою нечеловеческую силу и некоторую скуповатость, но и весьма неторопливую манеру мышления – неизвестно, экономил он так же свои мысли, или только слова. Кажется, королева колдуний была весьма довольна подаренными сестрой по власти и заклятой соперницей игрушками – ей они оказались гораздо более близки по духу, нежели самой высочайшей фате.
А несколько лет спустя была убита чересчур неосторожно приближенной четверкой во время одного из таких торжественных выездов. Именно так, как и планировала Титания. Единственным, чего королева фей не учла, так это пробудившегося в своем сыне честолюбия – она считала их отыгранными картами и, наверное, даже не представляла, как поступать с ними дальше. Непонятно, почему ей не пришло в голову, что те, кто сумел расправиться уже с одной величайшей владычицей, и для другой могут оказаться опасны.
Непонятно – но крайне, что не говори, удачно для них! Иначе это от четверки «рыцарей» Титания избавилась бы при первом же удобном случае, а не наоборот, как в итоге вышло.
Четыре рыцаря гибели и разрушения, уничтожившие волшебное королевство Терра и ввергнувшие мир в многолетнюю войну. Судный день для прошлых владык, вернее, владычиц. То, что причудливо исказившаяся человеческая память в своих мифах и легендах, которым люди не особенно-то и верили, то и дело выдавала за пророчество о грядущей гибели мира, было на самом деле картиной далекого прошлого. Свершившегося.