День Святого Валентина

Санди ака Владлена

Школа почти опустела. Те, кто все-таки решил демонстративно проигнорировать вечеринку у фей, все равно куда-то разбрелись, проводя выходные в городе – или просто тоже сидели по комнатам да в библиотеке. Еще раз мысленно высказав себе честную, хотя и крайне нелестную оценку проявленной трусости, Люси прихватила сигареты и по винтовой лестнице, спиралью обвивающей одну из школьных башенок изнутри, привычно поднялась на крышу.

Над западными горами дотлевали в небе несколько густеющих закатных росчерков, уже скорее бордовых, нежели алых, а изломанная кривая самих горных пиков казалась очерченной еще достаточно ярким отсветом расплавленного золота. Редкие-редкие

блики еще плясали по темным водам обмелевшего озера. Не смотря на то, что коммунальные службы городка весь минувший день (начиная даже не с раннего утра, а еще с прошлой ночи) потратили на вывоз и возвращение в озеро ледяной крошки, стараясь успеть прежде, чем из-за довольно теплой погоды все это успело растаять и смыться в низину уже самостоятельно, заодно и все с затопленных улиц с собой прихватив, уровень вод восстанавливаться не спешил – даже с такой высоты неплохо просматривалась оголившаяся кромка дна вдоль изогнутых берегов. Над острыми пиками башен Торрентуволлы небо, как обычно, потемнело раньше, чем надо всей остальной долиной, зато плотные облака, вертящиеся вокруг самого высокого шпиля и почти беспрерывно поливающие замок атмосферным ливнем, к вечеру начали развеиваться. Теперь по крыше довольно лениво настукивал едва-едва моросящий дождик. Подножие башен и навесной мост далеко внизу тонули в плотном тумане почти до полной неразличимости. Но в целом небо было еще достаточно светлым, а «надкусанный» лунный блинчик над лесом, чересчур рано выбравшийся на небо, выглядел очень бледным, почти не различимым на неяркой голубизне.

Даже сигаретный дым отдавал слегка плесенью и сыростью.

– Можно присесть?

– Если ты не в курсе, – прикрыв глаза, Люси сделала паузу, картинно выпустив струйку дыма. – в башню с жилыми комнатами категорически запрещено заходить мужчинам. В некотором роде исключением был Валтор, но и то больше потому, что госпожа директор с ним ничего поделать не могла, как бы ни старалась… и для него не так уж страшно, как она предупредила, в случае обнаружения покинуть башню через окно своим летом! – выразительным щелчком отправив с края крыши, на котором сидела, непотушенную сигарету, колдунья достала еще одну и пошарила рукой в поисках огнива. В такой сырости попытки создать хоть крошечный огонек магически все равно никакого смысла не имели бы.

– Я и не захожу в башню. Я снаружи, на крыше, – лаконично возразил юноша, все-таки присаживаясь между ней и скалящийся антрацитово блестящей от сырости горгульей, и тоже свешивая ноги над клубящейся туманом бездной. Люси тихо щелкнула языком: это объяснение она себе заготовила на случай объяснения для столь же строго запрещенного госпожой Гриффин в стенах школы курения – на крыше, это не «в стенах». Не то, чтобы оно казалось девушке таким уж оригинальным, конечно…

Смысловой выверт из школьных правил не был ее собственностью. Как и крыша.

Повернуть голову и посмотреть, наконец, на Луана «наяву» ведьмочка почему-то не сразу смогла себя заставить. Но тот, хоть и пристроился рядом, так и не дождавшись приглашения, молчал, терпеливо дожидаясь, пока на его присутствие обратят внимание, а чувствовать на себе взгляд отчего-то сильно действовало на нервы. Все-таки обернувшись, она с долей злорадства выдохнула очередное облачко ароматного дыма почти прямо в лицо юноше. Хотел встретиться «по-настоящему» – так пожалуйста! Очень стараясь не морщиться, он все-таки закашлялся в ладонь.

Как и большинство селенийцев, их принц оказался миловидным, светловолосым, большеглазым и слегка хрупким, трудно было понять точно, когда оба сидели, но Люси предположила,

что он где-то на полголовы ниже ее самой. Его в равной степени справедливо было бы назвать как довольно красивым, так и не особенно примечательным. Очень удобная нейтральная внешность, которая просто действительно не играет никакой роли, не вызывая у окружающих ни отторжения, ни бурных восторгов.

– Ну, и чего ты хочешь? Это ведь принципиально важно для тебя было – встретиться и…

«И все испортить!» – мысленно закончила она, вместо этого выразительно оборвав фразу и всем своим видом демонстрируя, что пояснения причин этой настойчивости все еще ждет от него. По правде говоря, ведьмочку несколько удивляло, что он вообще стал подходить по-настоящему.

– Можешь считать меня старомодным, но я считаю, что это имеет значение.

– Какое? В переписке ты рисуешь образ сквозь строчки. Читая книги давным-давно умерших классиков ты тоже жаждешь с ними личной встречи? Не то, чтобы я претендовала на такие аналогии…

А, наверное, просто никогда не хотела бы, чтобы ее письма и заметки в этих литературных сообществах ассоциировались… да с ней самой. То ли потому, что это давало простор «аргументации» в спорах, которые она не без удовольствия там поддерживала – как известно, у некоторых обитателей сообществ, стоило закончиться настоящим аргументам, собеседник тут же приобретал пол, возраст, расу и, конечно, внешность. Это не столько уязвляло по-настоящему, но придавало бы некоторую неприятную однообразность ее оппонентам… Что касается Луана… наверное, просто не хотела бы, и все. Он мог быть несколько вежливее в выражениях своих мыслей, но не думал же иначе, чем и все остальные.

– С книгами разговор обычно бывает в одну сторону. Хотя, конечно, иногда и к сожалению…

– В библиотеке Торрентуволлы водится несколько книг, с которыми можно поболтать вполне буквально! – оскалившись, усмехнулась девушка. – Но их тематическое содержание ты своей нежной поэтической душой вряд ли оценишь!

Какое-то время висело молчание, только негромкий шорох слабого дождя по камням нарушал тишину.

– Мирта очень огорчилась из-за того, что ты сказала феям, – зачем-то сказал Луан.

– Какое забавное совпадение! – не сдержавшись, Люси кисло поморщилась. – Я, представь себе, не меньше огорчена из-за того, что она им наболтала. И тебе – тоже! Хотя, наверное, должна быть не огорчена, а в бешенстве, по сути дела, все сорвалось исключительно из-за них! Из-за нее…

Наверное, ее теперь никогда больше не будет удивлять абсурдность того, как отцу когда-то стоила жизни совершенно неуместная для человека его ума, могущества, да и просто его возраста – доверчивость. Так оно всегда и бывает. Когда точно знаешь, что любить тебя не за что, это стоит просто принимать к сведению и не поддаваться даже на самые искренние провокации. Потому что, при всей этой искренности, действующей хуже любого обмана, воздается за подобное доверие в итоге одинаково.

И она еще дешево отделалась, наверное, в качестве намека судьбы на то, что впредь стоит быть поумнее.

Люси снова вгляделась в лицо селенийца. Впредь стоит… Потому что нет никакой особенной сложности в том, чтобы раскусить обманщика, не так уж много Дара на это требуется, достаточно бывает и простой наблюдательности, а вот человек, сам себе искренне верящий, куда качественнее способен ввести в опасное заблуждение.

– Я не верю, что все это действительно было тебе нужно. Можешь сколько угодно утверждать, что по письмам я не мог тебя узнать по-настоящему, да и в людях никогда не разбирался, но тут я совершенно уверен.