Денарий кесаря
Шрифт:
– Ради Бога и не подумал бы! Но ради тебя… для твоего спокойствия… - Василий Иванович согласно кивнул Насте и выскочил из квартиры.
Машина Градова, действительно, еще стояла во дворе. Сам Градов сидел в ней с каким-то потерянным, злым лицом.
– Что это? – недоуменно взглянул он на протянутые Василием Ивановичем деньги и небольшой пакетик.
– Девять тысяч рублей и три монеты, – ответил тот.
– Правда, одна не совсем по теме, но такая, что вы без труда сможете
– Мы?! – недоуменно взглянул на него Градов.
– Ну, не сами, конечно, а тот, кто займется вашим заказом. А я… отказываюсь от него!
– Как это отказываетесь? – Лицо Градова снова стало волевым и жестоким.
– У нас не отказываются. А если кто вдруг решится…
Он распахнул кожаный плащ, словно ища в карманах сигареты, и Василий Иванович увидел у него за поясом – отливающий вороненой сталью пистолет…
Убедившись, что Василий Иванович заметил его, Градов напоследок знакомо усмехнулся, захлопнул дверцу и, не прощаясь, на бешеной скорости – хорошо хоть детей на пути не было - помчался прочь со двора.
Василий Иванович только и успел проводить его машину не на шутку встревоженным взглядом.
Настя была права. Дело было намного опаснее, чем он мог даже предположить. Теперь ему оставалось только одно: как можно быстрее выполнить этот заказ…
7
– Простите, - слегка растерялся Василий Иванович. – Это вы… мне?
Рано утром, не выспавшийся, пошатывающийся спросонок Василий Иванович вышел из своей комнаты и направился в ванную комнату - умываться.
– Опять почти до утра занимался? – с упреком встретила его Настя. – Совсем себя не бережешь!
– Ты, между прочим, тоже всю ночь не спала! – откликнулся тот.
– Я другое дело - у меня сердце здоровое! – заметила Настя и, подойдя к зеркалу, не без тревоги уточнила: - Что, по лицу заметно?
– Да нет, - улыбнулся Василий Иванович. – Просто и у тебя сквозь дверные щели свет видно!
Когда они сели завтракать, уже окончательно проснувшийся и посвежевший, он бодро перечислил то, что ему удалось сделать:
– Поднял всю домашнюю библиотеку, изучил по научным и художественным книгам все, что касается древней Иудеи, так что детали быта для сбора монет и написания повести мне теперь более-менее понятны. Осталось только просмотреть религиозный материал и придумать сюжет.
Настя подала ему бутерброд с красной рыбой – лакомство, которого в этом доме у них еще не было, и сказала:
– Придумаешь! Ты же ведь у меня умница! Только, пожалуйста, не задерживайся и… береги себя!
Первый раз Василий Иванович слышал от Насти такие слова. Да после них он не то, что какой-то заказ выполнить,
В школе все прошло, как нельзя лучше.
Одно только слегка омрачило его настроение. То, что он солгал, причем, впервые в жизни. Когда он пока просто так, для показа, пустил по рядам тетрадрахму Афин, кто-то из учеников уронил ее на пол…
– «Осторожнее!» – испуганно вскричал он и потребовал немедленно вернуть монету, чтобы ее не разбили…
И это была ложь. Потому что такая монета просто не могла разбиться…
А в остальном все было прекрасно. Рассказ о Максимине Фракийце понравился комиссии так, что ее председатель долго тряс ему руку, говорил, что не видел и не слышал ничего подобного и заверял непременно заехать еще раз, с представителем из министерства.
– Талант! Самородок! – только и слышалось со всех сторон.
– Такой прекрасной популяризации истории не было со времен книг Яна и Немировского!
– Вам надо непременно все это записать и издать!
– Да кому все это нужно? – вяло отговаривался смущенный Василий Иванович и слышал еще более дружное:
– Как это кому? Им! Нам! Всем!
Кто-то просил Василия Ивановича поделиться своим опытом через центральный учительский журнал и газету.
Кто-то обещал посодействовать публикации всех его рассказов…
Директор, подменявший теперь заболевшего учителя математики, с чувством заявил, что оценка комиссией всей работы школы была прямо пропорциональна качеству прекрасного рассказа!
В конце концов, устав от похвал, Василий Иванович после уроков забежал в школьную библиотеку. Здесь он взял «Забавную Библию» и еще несколько религиозных, точнее, как он сразу определил, пролистав их, - антирелигиозных книг. То же самое повторилось и в городской библиотеке. На его вопрос, нет ли у них настоящей Библии, библиотекарь с опаской оглянулась на дверь, затем на выбиравших книги читателей и строго сказала:
– Простите, мы ТАКОГО не держим!
– Где же мне тогда ее отыскать? – искренне огорчился Василий Иванович.
Любому другому библиотекарь во избежание неприятностей с гневом указала бы на дверь, но этот читатель был хорошо знаком ей, она знала, что перед ней кандидат наук и порядочный человек, всегда возвращавший книги в срок, и поэтому, знаком попросив его подойти ближе, шепнула:
– Конечно же, в храме!
Пришлось Василию Ивановичу последовать ее совету.
Сев в автобус, он доехал до центральной площади, около которой находился не закрывавшийся даже в самое трудное для веры время собор, вошел в открытую калитку и растерялся, не зная, куда дальше идти.