Дьенбьенфу. Сражение, завершившее колониальную войну
Шрифт:
Ань Чу видел, как люди приходили тысячами. Все они откликнулись на призыв партии и правительства — “Все для фронта!”. Или они прибывали с проверенными в боях частями, полными решимости нанести противнику здесь, в горах северо — запада, такое поражение, от которого тот не сможет уже оправиться никогда.
Гастон Жанвилль так углубился в работу, что заметил девушку Ба и чужака, когда те уже стояли прямо перед ним.
Он сбивал молотком каркас для водораспределительного колеса, которое когда-то давно видел где-то на юге. В деревне Ксом — Донг до сих пор в период созревания риса женщины каждый
Машина была почти готова, и Жанвилль смотрел на нее как на свой первый удачный вклад в деревенскую жизнь, которую он вел тут со времени своего исчезновения из Ханоя. Ксом — Донг насчитывал лишь несколько свайных хижин, все знали друг друга, и, как принято у муонгов, на общих работах работали целыми семьями. Этим днем Жанвилль работал один в поле только потому, что приехавший в деревню партийный агитатор проводил собрание всех местных крестьян, на которое его, как иностранца, не пригласили.
Теперь этот агитатор, маленький, уже немолодой человек в зеленой солдатской форме, внезапно стоял перед ним. Он снял тропический шлем и вытер пот со лба. Ба, девушка, как всегда с длинной винтовкой за спиной, немного смущенно переминалась с ноги на ногу, а потом сказала: — Гастон, это товарищ Тиен. Он военный. Он хотел увидеть тебя…
Человек в форме прервал ее, обратившись к Жанвиллю: — Я и сам немного говорю по — французски. Хотел познакомиться с вами. Я много слышал о вас. Еще в Ханое.
— В Ханое? — недоверчиво спросил Жанвилль.
Но вьетнамец улыбнулся. — В лазарете, где вы лежали, было несколько вьетнамцев, запомнивших вас. Кстати, я участвовал в обсуждении вопроса, тогда еще, когда мы решали, разрешить ли вам жить здесь или все-таки отправить в лагерь военнопленных.
— Ах, — разочарованно промолвил Жанвилль, — а сейчас вы передумали…
Но тут чужак снова удивил Гастона своей улыбкой: — Нет, нет. Я приехал сюда не ради вас. Меня наоборот радует, что вы нашли друзей в деревне. Люди говорили мне, что вы мирный человек с умелыми руками…
— Но? Жанвилль догадывался, что это не визит вежливости. Что-то за этим стояло, раз агитатор, несомненно, офицер, нашел его здесь, на рисовых полях. Он не ошибся. Человек в униформе кивнул и подошел ближе. За ним последовала смущенная Ба.
— На самом деле есть одно”но”. Правда, оно касается не вас. В любом случае не вас непосредственно. Мы убедились, что вы пришли к нам из искренних побуждений. Это мы будем уважать и в будущем. Вот только Ба… Он взглянул на девушку.
Она уставилась вниз, где ее пальцы ног зарылись во влажную землю. Когда она собралась с духом, то, наконец, сказала: — Я ухожу.
— Ты уходишь из Ксом — Донга?
— Да.
— Могу я пойти с тобой?
— Нет, — ответил вместо нее офицер. — Вы должны оставаться здесь. Работать. Пока Ба не вернется.
— Я? Один? — Жанвилль встал перед девушкой. Он был сбит с толку и потребовал: — Ты объяснишь мне?
Она долго думала, как объяснить ему все это. С тех пор как он попал сюда, они жили вместе. Теперь ей нужно последовать призыву народного правительства и пойти на северо — запад, где предстоит
Гастон Жанвилль молча выслушал ее рассказ о том, что она научилась лечить небольшие раны в своей деревне. Теперь, когда начнутся бои, будет много раненых. Тяжелораненых. И там понадобятся девушки, вроде нее.
— Это мои земляки, — сказала она. — И речь идет о Вьетнаме.
К ее облегчению, Гастон Жанвилль не вскипел. Он тихо сказал: — Я понимаю. Тут и думать нечего, ты нужна своей стране, потому тебе следует идти.
— Я думала, так как ты…
Француз бросил на нее ироничный взгляд. — Со мной все по — другому, Ба. Мне стало стыдно за моих земляков. Тебе это не грозит. Только не пытайся рассказывать мне, что ты не поняла этого давным — давно.
— Я поняла, — согласилась она. — Но все равно…
— Она вернется, — включился в разговор военный. Он был уже во многих деревнях, мобилизовал людей для работы на северо — западе, но каждый раз было чему удивляться.
Француз посмотрел на молоток в своей руке, потом взглянул на офицера и задумчиво сказал: — Я знаю, что такое идти на войну, мой друг. И я знаю также, что каждый хочет вернуться домой. Если Ба не вернется, я стану очень одиноким человеком.
Военный помолчал, но все же задал вопрос: — Вы хотите остаться у нас, месье Жанвилль? Я имею в виду — потом, когда Вьетнам станет свободным?
В первый раз в этой деревне Жанвилля назвали”месье”.
— А разве не должен муж всю свою жизнь провести со своей женой? — спросил он в ответ.
Офицер подумал о битве, предстоящей на северо — западе. Она потребует многих жертв. И какой будет судьба Ба? Он тихо сказал Жанвиллю: — Я надеюсь, что вам достанется это счастье.
Он отвернулся. Не стоит смотреть, как прощаются влюбленные, и, возможно, навсегда. Потом, возвращаясь с Ба в деревню, он был с ней очень краток. Он только сказал ей, чтобы она зарегистрировалась в Туан — Гиао. — Главный врач Народной армии даст тебе дальнейшие указания. Его зовут профессор Тон Тат Тунг. Передавай ему привет от его старого друга Тиена. Мы знакомы еще с той далекой поры, когда он изучал медицину в Ханое, а я нелегально читал лекции нашим студентам…
ТАКОВА ВОЙНА
Праздник Тэт во Вьетнаме — это, в общем, то же самое, что Новый год в Европе. По традиционному лунному календарю с Тэта начинается новый год. Каждый год эта дата разная. В 1954 году Тэт выпал на 3 февраля.
В зонах, где не было боев, этот день праздновали с хорошей едой, музыкой и фейерверками. Дома украшали цветными новогодними картинками, ходили в гости к родственникам, дарили подарки и уютно сидели вместе, наблюдая за играми детей и внуков. За последние годы большинству вьетнамцев не удавалось отпраздновать Тэт, как это требуют традиции. После французских колониалистов в страну пришли японские оккупанты, а за ними снова вернулись французы. Войны и голод сделали праздник почти невозможным. Часто были разделены семьи, и было больше повода для скорби, чем для радости. Так было еще и сейчас. Но все-таки ни один вьетнамец в борющейся за свободу и само свое существование стране не забыл о празднике Тэт. А борьба за свободу привела к тому, что войска Вьетминя, осадившие Дьенбьенфу, отпраздновали лунный новый год совершенно особенно. Это послание дошло до французов, настороженно ожидавших в своем котле нападения вьетнамцев.