Дэниел Мартин
Шрифт:
Дэн заподозрил, что на самом деле вместо «её люблю» имелось в виду «ей завидую».
— Мне кажется, ты неправильно её воспринимаешь.
Каро вроде бы согласилась, что это вполне возможно, но какая-то неудовлетворённость всё ещё оставалась.
— Я ещё потому так люблю тётю Джейн, что она, единственная из всех, кто университеты позаканчивал — а меня вроде только такие и окружают, — никогда этим не кичится.
— Она — единственная?
— Ты смеёшься? Ты же хуже их всех.
— Я очень стараюсь быть не хуже.
— От этого только страшней становится.
— Ладно. В Египте буду брать частные уроки.
Она улыбнулась, не разжимая губ, и потупилась, будто он остроумно вывернулся.
— Что это ты улыбаешься, как Чеширский кот?
Она всё улыбалась.
— Уроки тебе не помогут.
— А что же тогда?
— Скажи вот тебе.
Официант принёс счёт, и Дэну пришлось им заняться. Кэролайн встала, отыскала своё пальто и осталась ждать отца у выхода.
— Что же такое надо бы мне сказать?
— Что я про тебя знаю, а ты — нет.
Они вышли на улицу.
— Безнадёжный случай?
— Причину этого.
— Я что, уже права не имею узнать?
— Пока нет. — Она взяла его под руку и резко сменила тему: — Эй, ты даже не спросил, как моя квартира.
Две-три минуты спустя он уже прощался с ней рядом с её «мини»: поцелуй, пожелание «спокойной ночи», взмах руки вслед отъезжающему автомобилю. Он улёгся в постель, как только вернулся в дом. Но несмотря на то что час, проведённый с Каро, всё-таки доставил ему удовольствие, преследовавшая его депрессия никуда не исчезла. Он думал о том, что ему предстоит сделать завтра. Они с Джейн договорились завтра утром встретиться в египетском консульстве, выяснить насчёт виз; сегодня вечером она выехала из Оксфорда и остановится у Роз. И — Каро: он уже начал писать в уме один из своих сиюминутных сценариев — случается самое худшее, Барни уходит от жены и уговаривает Каро жить с ним постоянно. Дэн даже развил этот сюжет: он перестаёт строить из себя Сидни Картона и (буде она того пожелает, отчего же нет?) создаёт нечто вроде постоянного союза с Дженни. Он попробовал представить себе и дружбу между двумя молодыми женщинами, на возникновение которой, как он недавно утверждал, он рассчитывал… но сценарий погиб, как только дело дошло до установления сносных отношений между Дэном и Барни. Почему-то он очень чётко увидел это глазами взыскующей истины Джейн и вместе с тем — циническим взором Нэлл.
Днём надо будет повидаться с агентом. Месяц назад, в Голливуде, Дэн отказался от сценария, который должен был писать после сценария о Китченере, и постарался вообще отбить охоту обращаться к нему с предложениями. Но он знал о существовании по меньшей мере двух осторожных попыток прощупать почву, ожидавших его решения. Здесь его пируэт с Египтом был очень кстати: он облегчал сопротивление уловкам, к которым его агент намеревался прибегнуть. Дэн будет держаться первоначального плана: Китченер, а затем — отход в укрытие, Торнкум, покой; долгая зелёная весна, а за ней — лето. Египет и Джейн надо рассматривать как обряд инициации, бессмысленный, но теперь уже неизбежный.
В значительной степени в нём звучал голос закалённого одинокого волка, не терпящего помех, траты сил, энергии, времени и дипломатических ухищрений, потребных для ходьбы по туго натянутому канату между всеми этими противоречивыми женщинами с их разнонаправленными усилиями, этими женскими лицами, заполнившими сейчас его жизнь. И возможно, дополнительной привлекательностью перспективы на целый год укрыться в Торнкуме было порождаемое этим голосом эхо древней мечты всякого мужчины, воплощённой в горе Атос 325 с её мужскими монастырями. Он только что посвятил долгие дни работе над сценарием о Китченере, но сознавал, что делал это в меньшей степени из-за насущной необходимости, чем из-за отчаянной потребности поскорее свалить эту обузу с плеч долой. Из-за каждой страницы сценария вставали перед ним идеи будущего романа. Он чувствовал себя как человек, который провёл все необходимые полевые исследования и теперь стремится вернуться в лабораторию, чтобы записать выводы.
325
Гора Атос (Греция) — гористый полуостров, выдающийся в Эгейское море от берега Македонии; в 1927 г. получил статус автономного района. Населён в основном монахами (двадцать мужских монастырей, самый ранний основан ок. 962 г.). По установленным монахами правилам женщинам доступ на полуостров категорически воспрещён; это касается даже животных женского пола.
И тут он совершил из рук вон абсурдный поступок. Встал с кровати, извлёк из кармана пиджака записную книжку. Он открыл её вовсе не для того, чтобы записать глубокие мысли о неясных признаках намечающихся изменений в человеческих умонастроениях, а всего лишь чтобы нацарапать: «напомнить Бену — сахарный горошек».
Просто он вспомнил: сахарный горошек — одно из кулинарных пристрастий Дженни.
Пирамиды и тюрьмы
Те шесть часов, что самолёт нёс их в Каир, Дэн испытывал всё новые сомнения по поводу предстоящего путешествия; во всяком случае, теперь он боялся, что недооценил разницу между одним вечером, проведённым с человеком наедине, и перспективой постоянного общения с этим человеком какое-то длительное время. Казалось, что и Джейн была захвачена врасплох реальностью происходящего;
А теперь они сидели бок о бок, склонившись над подносами с завтраком. Джейн удалось съесть больше, чем ему: он с давних пор предпочитал оставаться голодным, только бы не иметь дела с самолётной едой; зато решительный вид Джейн явственно говорил о том, что, как истинный турист, она считает — раз уж деньги заплачены… Потом они всё-таки поговорили — в основном о книгах, которые читали в самолёте: Джейн изучала «Синий путеводитель», 326 который он взял с собой. Дэн опять — в который уже раз — просматривал биографию Китченера, чтобы восстановить в памяти, какие именно места натурных съёмок надо будет посетить. Он несколько ощетинился, объясняя, что в этом старике его заинтриговало. Ему подумалось, что Джейн дипломатничает, проявляя интерес к сценарию, а на самом деле ей не так уж и интересно: как всегда, слушая, что он говорит, она оставалась при своём мнении. Поговорили немного и о технических особенностях киносъёмок. И снова он подумал, что это просто уступка его тщеславию, попытка доказать ему — и себе самой, — что она не собирается критиковать его образ жизни, но из чувства долга или благодарности стремится побольше о нём узнать. Они гораздо больше походили на стесняющихся друг друга случайных знакомых, чем он мог предвидеть; возможно, ни тот ни другая просто не могли забыть, что на её безымянном пальце, вводя в заблуждение окружающих, блестит обручальное кольцо. А возможно, ещё и потому, что вскоре после взлёта ему напомнили: хоть они и сидят теперь бок о бок, их разделяет много большее, чем чисто личные причины. В первый же перерыв в беседе он спросил, много ли книг она взяла с собой почитать, и передал ей «Синий путеводитель». Джейн, словно вдруг вспомнив что-то, склонилась над дорожной сумкой, стоящей у её ног, и достала книгу в бумажной обложке, которую вручила ему с неловкой улыбкой.
326
«Синий путеводитель» — один из самых полных и популярных в Англии путеводителей по городам и странам. Название получил за синий цвет обложки.
— Это вовсе не обязательно. Не читай, если не хочешь.
Это был сборник «Лукач о критическом реализме», опубликованный каким-то левым издательством, о котором Дэн и слыхом не слыхал.
— Очень мило с твоей стороны, Джейн.
— Раз уж мы об этом тогда заговорили…
— Прочту, когда смогу сосредоточиться. На теплоходе.
Теперь, когда книга была вручена и Дэн принялся её перелистывать, она смотрела на неё вроде бы даже отчуждённо.
— Там есть места…
— Не сомневаюсь. Очень хочу посмотреть. — Он улыбнулся. — А сейчас мне про Каир надо кое-что почитать.
Казалось, Джейн искренне увлечена предстоящим знакомством с Египтом. Это было особенно заметно, когда, накануне утром, они встретились у консульства. Она начала с того, что ему ещё не поздно отказаться, но произнесла это с улыбкой; потом добавила, что визу всё равно получит, ведь «её так зацепило», что она обязательно поедет, даже если придётся ехать в одиночестве. Тогда по крайней мере он смог разглядеть в ней готовность измениться, чуть заметные признаки возрождения её прежнего, более открытого «я».
Из-за двухчасовой разницы во времени, в Каир они прибыли на закате. В лондонской конторе Малевича успели составить для Дэна программу на следующий день и договориться, чтобы его встретили, но особых надежд на то, что их действительно встретят, он не питал; ещё меньше надежд осталось у него, когда, пройдя пограничный и таможенный контроль, они вышли в центральный зал аэропорта: и сам зал, и обрамляющие его галереи кишели людьми; шум, сутолока, множество лиц всех оттенков коричневого цвета, мгновенное погружение в не-европейский мир, к тому же на первый взгляд совершенно равнодушный к беспорядку и грязи. Помещение наводило на мысль о том, что в стране идёт война; напрашивалось сравнение с потревоженным ульем. Дэн взглянул на Джейн, стоящую рядом с ним посреди осаждающих их таксистов и гостиничных зазывал. Она улыбалась, но он видел, что этот хор чужих требовательных голосов, эта первобытная толпа привели её в замешательство.