Дэнилидиса - непутёвый герой
Шрифт:
Помимо кровати, на которой я восседал, в комнатке из всей мебели находились лишь стул с высокой спинкой и овальный столик. Из приоткрытого окна доносился приглушенный грохот, курсирующего по этому "Городу Тишины", трамвая да слабый ветерок слегка шевелил прозрачные занавески.
Скрипнула дверь, впуская внутрь толстячка доктора в светлом халате и в поблескивающих очках.
– Проснулся.
– Безо всякого выражения констатировал он, садясь на стул.
– Поднимите рубашку.
Я молча повиновался, задирая больничную рубаху так, чтобы Вольфштайну лучше
– Не беспокойтесь.
– Сказал он, будто прочитав мои мысли.
– Мне всё прекрасно видно.
Я скосил глаза вниз, пытаясь разглядеть результаты операции, но с такого угла обзора мало что можно было рассмотреть.
– Ну что ж.
– Промолвил доктор после нескольких минут осмотра.
– Всё в полном порядке. Постепенно жизнь вернется к вам вместе с чувствительностью и болью. А пока вам прописан постельный режим.
– А как это понять: жизнь вернётся?
– Спросил я, услышав такую странную фразу.
Вольфштайн усмехнулся:
– А вы что думаете, после таких страшных ран обычный неразвитый человек может выжить? Да еще и разгуливать по улицам с собственными внутренностями в охапку?
– Неразвитый?
– Переспросил я.
– Что это значит?
– Слишком много вопросов разом.
– Ответил доктор, вздыхая. И тут же внезапно спросил:
– Насколько вы используете свой мозг?
– В каком смысле?
– В самом прямом, голубчик. Я так считаю, что процентов на пять-семь, максимум. Как и подавляющее большинство разумных существ. Стоит кому-то научиться использовать чуть большие резервы своего мозга, как в глазах других он начинает казаться высшим существом, хотя им и самим доступно это.
– Ну а как же я тогда выжил?
– Спросил я, когда в разговоре появилась пауза.
– Всё благодаря вашему кольцу.
– Ответил Вольфштайн вставая.
– Не потеряйте его, оно вам ещё пригодится.
Я автоматически взглянул на кисть своей правой руки и в удивлении почувствовал, как у меня округляются глаза, а брови полезли на лоб. Перстень стал видимым! Он обрел форму и теперь находился на моём пальце в виде массивного золотого ободка с утолщением под угольно-черный камень и с непонятной гравировкой в виде миниатюрных сцен с людьми и животными, переплетающихся с письменами в виде вязи и рун.
Наверно я был настолько поражен, что Вольфштайн усмехнулся:
– Не удивляйтесь так, здесь возможно всякое. Ну, оставляю вас, попытайтесь-ка ещё вздремнуть, сейчас сон вам просто необходим.
Вновь скрипнула дверь, выпуская доктора, а я вдруг снова почувствовал, как слипаются мои веки...
Глава 2.
Так, в благотворном безделье я провел много времени, трудно сказать, сколько именно, ибо в этом городе не было смены суток - лишь вечный полумрак, пропитанный колдовским пасмурно-медовым светом в крупную рябь. Но мне надо было хоть как-то классифицировать
За период необходимого бездействия у меня было время как следует рассмотреть едва видимый аккуратный шов поперек всего живота, который периодически пульсировал болью, также я заметил, что моя кожа наливается теплым телесным цветом, потихоньку приобретая нормальный оттенок.
Было время и на изучение Перстня, хотя само изучение свелось к чисто визуальному анализу. Однако даже и при столь скудном псевдонаучном подходе выявилась интересная штука: всякий раз, когда я принимался рассматривать причудливую гравировку, я замечал, что всякий раз она немного другая; менялись сцены, руны, надписи, пару раз я с удивлением обнаруживал знакомые буквы на золотом ободке.
Когда подошло время четвертого по счету кормления, вместе с помощницей вошел и сам Вольфштайн.
– Вы уже можете выходить на прогулки, любезный.
– С порога начал он безо всяких предисловий.
– Состояние у вас стабильно-хорошее с постоянным изменением в сторону улучшения.
– И вам здравствовать, доктор!
– Жизнерадостно откликнулся я, поудобнее усаживаясь в постели.
– Прогулки это хорошо, надо бы конечности размять, а то я и в самом деле затёк уж весь.
Помощница подала мне аккуратную стопку чистой одежды сдержанных светло-серых тонов.
– Вы можете это сделать прямо сейчас.
– Ответил Вольфштайн.
– Облачайтесь и сходите, пройдитесь, ознакомьтесь с местными достопримечательностями, так сказать.
Увидев, как я рассматриваю предоставленную одежду, Вольфштайн поспешил ответить на немой вопрос:
– Ваши вещи скоро починят, и если захотите, то можете немного подождать и потом облачиться в них.
– Да нет, всё хорошо.
– Ответил я, отложив одежду.
– Просто я привык одеваться сам.
– Да, конечно.
– Доктор взмахом руки отослал помощницу за дверь.
– Только взгляну, как ведет себя наложенный шов, и вы будете сразу же предоставлены самому себе.
Я привычно задрал рубаху, предоставляя доктору полюбоваться на дело рук своих.
– Так, так, так.
– С профессиональным интересом затараторил Вольфштайн, проводя кончиками пальцев по розоватой полоске шрама.
– Чудесно. Скоро начнут тревожить боли, постепенно усиливаясь, но через короткое время сойдут на нет. Это не должно вас пугать, просто жизнь всё больше берёт своё, а я сделал для этого всё, что мог.