Дэнилидиса - непутёвый герой

Жмыхов Денис Валерьевич

– Но...- растерянно заморгал глазами Деетерис.
– Это же лежало на поверхности! Творец! Так отчего же наши полководцы и все светлые умы Империи раннее не догадались до такого простого и гениального решения!

– Сэр Деетерис.
– Прервал я льющиеся дифирамбы.
– Вы хотели сказать что-то ещё или мне показалось?

Было видно, что барон слегка сконфужен тем, что его раскусили, но как ни в чем, ни бывало, ответствовал:

– Да, ваша милость, вы правы. Не буду скрывать от вас, тем более что это станет известно и вам в самом ближайшем будущем. Дело в том, что отряжая вас на этот

участок и не подкрепляя вас кем-либо из прибывших с Дорменангаром, Его Императорское Величество через его светлость князя Телеремнара возлагали большие надежды на проявление сил Перстня, носимого вами.

А это уже интересно!

– И на что же они рассчитывали?
– Я весь буквально подобрался, словно для прыжка.

– Многие детали мне, увы, не ведомы, - как ни в чём ни бывало продолжал растекаться словесами по древу барон, - но в общих чертах и по слухам - от Перстня ждали что-то вроде пробуждения к вящей славе Пресветлой Импреии...

– Смею заметить, - немного грубо прервал Этрир стройную речь его милости, - сэр Дэнилидиса большей частью рассчитывал только на себя и свой ум! Да, возможно Перстень и оказывал кое-какую помощь, но ни молний, ни дрожи земной, ни чего-либо эдакого, - тут он сделал неопределённый финт рукой, - не было! Всего добивались собственными жилами, собственной кровью!

Эх, верный старина Этрир, а может оно и к лучшему, что ты не подозреваешь, НАСКОЛЬКО все мои успехи зависят от Перстня, и что сам Перстень не проявляется настолько ярко, чтобы всем стало понятно - НАСКОЛЬКО...

– Что вы, благородный сэр!
– Деетерис высокомерно вскинул подбородок.
– Я нисколько и ни в коей мере не сомневаюсь в вашей доблести и в доблести солдат Империи! Или вы хотели сказать, что я - барон Эссинский и Уорстерский всю кампанию просидел за чародейскими спинами, не обнажая меча?

Командующий восьмым Большим имперским полком вскочил, опрокидывая стул. Рука барона легла на рукоять меча.

– Ша! Всем стоять!
– Рявкнул я первое, что пришло в голову.
– Этрир, сядьте! Барон, уберите руку от меча!

Командующий, слегка побагровев, неохотно поставил стул на место и сел, барон также нехотя отвел ладонь от рукояти и учтиво поклонился в мою сторону.

– Прошу извинить, ваша милость.
– Произнёс он.
– В словах доблестного воина мне послышалось попрание моей чести...

– Вам, в самом деле, послышалось, ваша милость.
– Нетерпеливо ответил я.
– Сэр Этрир этим хотел лишь донести до вас, что Перстень, к сожалению, не оправдал надежд Императора. Его проявления мне самому непонятны и неконтролируемы. Чтобы было понятнее - он проявляет себя тогда, когда ему вздумается, а не по моему желанию.

Барон ещё раз галантно поклонился и произнёс:

– Ещё раз прошу извинить, ваша милость, за происшедшее. Дозвольте передать вам послание его светлости, и я тут же отправлюсь в обратный путь.

– Полноте, ваша милость, - Боже, какие слова! Однако ж я всё больше вживаюсь в вельможью роль, - к чему эта спешка? Предлагаю отдохнуть с дороги. Сами отдохнёте и сопровождающим отдых дадите!

– К искреннему и величайшему сожалению вынужден отказать вам, ваша милость.
– Почти искренне ответил барон.
– Но сюзерен нуждается во мне, и посему слушайте.

Тут он выпрямился, расправил плечи и полным достоинства голосом возвестил:

– Ваша милость, его светлость князь Телеремнар оповещает вас о полной и беззаговорочной победе над сильным и коварным врагом. Также его светлость ждёт вас во главе победоносного воинства в Приреченске не позднее, чем послезавтра к вечеру. Вам надлежит присутствовать на церемонии обретения герба и подтверждающих ваш титул бумаг, и, разумеется, в обретение полного и законного владения и управления помилованных вам земель.

Тут Деетерис на секунду замолчал, придавая значимости себе и своим словам, и продолжил:

– Также оповещаю вас, что в Приреченске вас уже дожидается высокое и уполномоченное посольство Двора Его Императорского Величества.

Я на какое-то короткое время даже онемел, не зная, что и ответить. Ох, не к добру всё это: всё повышающееся внимание Императора и его окружения к моей скромной персоне начинало реально настораживать.

– А по какому вопросу?
– Не совсем придерживаясь этикета, ответил я, когда получилось согнать в кучу разметавшиеся по черепной коробке мысли.

– Сие мне не ведомо, ваша милость.
– Манерность Деетериса уже начинала раздражать.
– Я передал послание, и теперь позвольте покинуть вас.

Барон в очередной, не знаю уже какой по счёту раз, поклонился и, пройдя пару шагов спиной вперёд, развернулся и, чеканя шаг, уверенно зашагал к выходу.

– Постойте!
– Успел окликнуть я, и, когда посланец резко развернулся, вперив в меня свой одновременно жёсткий и учтивый взгляд, я поспешно добавил.
– Передайте искреннюю благодарность его светлости и сообщите, что я буду в Приреченске к назначенному сроку, но большая часть воинства подойдёт позже, ибо необходимо усердно поработать топорами для расчистки и расширения безопасного прохода вглубь Роменагорна.

– О, в этом нет необходимости, ваша милость.
– Вежливо ответствовал Деетерис.
– Его светлость заранее отослал гонца с приказом о выдвижении вспомогательных отрядов и ополчения для подобных дел.

И, в последний раз откланявшись, он исчез за тканью полога.

Сразу после этого я распустил совет, отослав командиров к своим отрядам для подготовки к выступлению в обратный путь.

А сам я ещё долго сидел в опустевшем шатре и не мог понять, что меня гложет и не даёт покоя: от посещения столь вежливого и учтивого барона на душе остался неприятный осадок, как взвесь на дне стакана с водой. Ох, неспроста Телеремнар снарядил в посланцы не простого ратника, а целого дворянина. И этот интерес к проявлению силы Перстня мне совсем не понравился....

Но с раскалывающейся и горячей головой ничего вразумительного я не надумал и вынужден был бросить эту затею.

Я вышел из шатра, когда на тёмно-лиловом небе уже стали появляться маленькие колючки звёзд. Холодный воздух слегка остудил меня, и я с наслаждением вдохнул вечерней осенней свежести. Готовый к выступлению лагерь в последний раз засыпал на уже бывших эльфийских землях, и тишина постепенно вступала в свои законные права, изредка нарушаемые дальними перекличками дозорных да всхрапом стреноженных коней.