Денис Котик и Царица крылатых лошадей
Шрифт:
– Спасибо-спасибо, среди нас коней нет! Скажите, а что входит в обычное человечье меню?
– Обытчная человечья пистча.
– А точнее? Если можно, конечно.
– За тотчнее обратит-тесь к писаной инстрюкции. Да-да.
Ребята переглянулись. Влада повела плечом и прошептала: «Какая разница, давай уже заказывай хоть что-нибудь».
– Тогда, пожалуйста, четыре человечьих меню.
– Раусшмейсеры большие или маленькие?
Денис хотел было спросить что еще за «шмейсеры» такие, но потом подумал, что горшочек-самовар наверняка
– Маленькие.
Коля, выразительно зыркнув на Дениса, покрутил пальцем у виска. Дескать, ну ты лопух. Надо ж побольше просить, пока дают.
Но Денис остался невозмутим. Для себя он решил, что если загадочные «шмейсеры» будут такими уж малюсенькими, можно будет вспомнить и о бутербродах в Колином рюкзачке.
Горшочек, выдержав небольшую музыкальную паузу, в ходе которой колокольцы названивали бравурную мелодию, удовлетворенно крякнул:
– От-тлитчно. За четыре человетчьих меню - опустит-те в деньгоприемник четыре золотых.
– Где ж их взять-то?!
– вырвалось у Коли.
– Обратит-тесь к писаной инстрюкции.
Похоже, голос внутри «Алхимика-17» принадлежал все-таки какому-то диковинному автомату, а не существу или призраку, во что уже был готов поверить Денис. Уж больно однообразно горшочек-самовар отвечал на самые животрепещущие вопросы.
«И зачем было заливать, что тут все «Макдональдсы» бесплатные», - разочарованно подумал Денис.
– А вдруг наши обычные монетки подойдут? У кого-нибудь мелочь есть?
– спросил Максим шепотом.
– Обманывать нехорошо. Ему же золотые нужны, - тоже шепотом заметила Влада.
– Опустит-те в деньгоприемник четыре золотых, - повторил горшочек-самовар.
Невесть чем закончилось бы дело, если б в домике не появился еще один не вполне обычный пассажир чуда-юда. Впрочем, как выяснилось позднее, никакой это был не пассажир, а корабельный, то есть хранитель всего здешнего имущества и первый помощник капитана!
– Доброго дня, ребятки!
– пробасил вошедший.
Влада и мальчики обернулись.
На пороге гостиной стоял человечек. Ростом с полторы табуретки, не больше.
Огромный пунцовый нос картошкой и такого же цвета высокий колпак, щегольски заломленный набок, составляли две главных «особых приметы» нежданного гостя. Нос был обрамлен наливными яблочками выступающих щек. А глаза еле проглядывали сквозь медно-рыжие космы, спадавшие из-под колпака.
Одет он был в темно-синий камзол, перетянутый поясом с большой пряжкой в виде русалки. Полосатые чулки и громоздкие башмаки дополняли портрет человечка и делали его похожим на самого обычного гнома.
– Ой, кто это?!
– растерялась Влада.
– Я-то?
– человечек подбоченился, заложив пальцы за пояс, и гордо, как актер, стоящий перед битком набитым залом, изрек: - Я - маэстро Кубеллан. Превыше всего для меня учтивость, горячий грог и мой капитан. Слежу за порядком, устраняю неполадки. Отличаюсь изрядным
Действительно, в отличие от горшочка-самовара этот иностранного вида лилипут говорил по-русски очень чисто, без малейшего акцента. К тому же он еще и рифмы подбирал по ходу дела. Сразу видно - талант!
«Он что, все время стихами заливает?!» - восхитился Денис.
Не то чтобы он не любил стихи. Но гном, мечущий рифмы направо и налево - это уже чересчур!
Коль уж Кубеллан отдельно отметил, что превыше всего ценит учтивость, ребята расстарались как могли.
Они наперебой принялись заверять его, что несказанно рады знакомству и зазывали гостя пообедать вместе с ними. А Влада, всплеснув руками, умилилась:
– Ой, какая у вас русалка на пряжке! Ну вылитая моя тетя Настя!
Ответные комплименты Кубеллан отпустить не успел, потому что горшочек-самовар и не думал унижаться:
– Опустит-те в деньгоприемник четыре золотых. В протифном слутчае я буду жалофаться самому маэстро Кубеллану, да-да.
В ответ раздался хохот. Такой громогласный, что маленькое пианино ответило из своего угла гудением басовых струн.
Хохотал, разумеется, и Кубеллан. Отсмеявшись, он стремительно помрачнел и устроил «Алхимику» разнос:
– Да здесь я, глупая утварь! Раздухарилась, умная как будто!… Не помнишь разве, говорил тебе я, что мы везем друзей самого Берендея? Эти молодые господа едут учиться. И не посмей усомниться, что скоро им случится таких как ты, и даже лучше, мастерить. Советую тебе господ не злить. В общем, нос не драть, денег с гостей не брать - говорил ведь тебе с утра, и вот опять!
Ответ был удивительно лаконичен:
– Ньет.
И еще удивительней была та легкость, с которой грозный Кубеллан сменил гнев на милость:
– Не говорил? Склероз, наверное. Работать корабельным - дело нервное. Но все равно: корми от пуза и бесплатно. Тебе понятно?
– Мнье поньятно, - в рифму вздохнул горшочек-самовар. И, сменив тон на официальное скрежетанье «автомата», потребовал:
– Оттойдитте. Натчинаю готофку.
Кубеллан отошел.
Тотчас дверцы шкафа закрылись. Внутри раздалось нарастающее гуденье, потом - бульканье, тарахтенье, стрекот… В общем, целая кулинарная симфония.
– Минуток пять придется обождать, - сказал Кубеллан, обращаясь к ребятам.
– Какие еще будут ябеды? Пожеланья? Мечтанья?
– Мы не ябеды, - обиделся Коля.
– «Ябеды» значит «жалобы»; - тихонько подсказал Максим.
– У меня есть пожеланье, - нашелся Денис.
– Вы не могли бы объяснить, где мы все-таки находимся?
– Как это где? Плывем по воде! На борту «Веселого Голландца». Наша левиафан-каравелла, красавица, именно так называется.
– Это я понимаю, что по воде, - досадливо мотнул головой Денис.
– Я имею в виду вообще. Что это за море, по которому мы плывем? И как называется остров, откуда мы отплыли?