Деревенщина в Пекине 3
Шрифт:
Мужчины обмениваются долгими говорящими взглядами.
— Погодите-ка, а не рановато ли ты про развод заговорила? — сдвигает брови Ван Мин Тао. — Раз такое дело, может, обойдёмся без свадьбы?
Хоу Ган мигом задвигает возлюбленную себе за спину и торжественно провозглашает:
— Моей огромной любви хватит нам двоим с головой! Конечно я буду помогать своей жене абсолютно безвозмездно, совесть не позволить взять с неё денег. Опять же, мне как сыну налогового чиновника чрезвычайно любопытны все бизнес-процессы изнутри. Обещаю — всё останется строго
— Хм, да я вроде как планировал перепоручить магазин исключительно дочери… — в раздумьях тянет бизнесмен.
— Уважаемый господин Ван, вам ведь тоже будет выгода с того, что сын главы столичной налоговой службы участвует в ваших схемах! — горячо убеждает Хоу Ган. — Будьте уверены, что бизнес Ван Япин я буду защищать. Китайское правительство поостережётся вступать в конфронтацию с вьетнамскими, корейскими или японскими партнёрами. Нашей страной рулят далеко не дураки — им прекрасно ведомо, что такое стратегический интерес и деловая репутация на международной арене. Я конечно не учился политологии, но в наших раскладах геополитики я тоже чуть-чуть понимаю. Выходит, совместное участие вьетнамцев в проекте автоматом служит надёжной страховкой бизнеса. А присутствие в доле отпрыска главного налоговика — вторая линия защиты.
— Что ж, аргументы убедительные. По рукам. Только об этом никто не должен знать.
— Разумеется, господин Ван, — с поклоном отвечает будущий зять.
— Ну вот, пап, работник уже нашёлся! — ехидно хмыкает Ван Япин, выглядывая из-за широкой спины жениха. — И, поверь, пахать он будет куда усердней и добросовестней, нежели я. Потому что за женскую благосклонность пока ещё неженатый китаец и горы свернёт. Как же хорошо, что я родилась в этой стране…
Мэнмянь — китайские смотрины. Встреча обеих семей в ресторане или сторона жениха посещает дом невесты.
Глава 9
Сеул. Аэропорт Инчеон.
Я подхожу к панорамному окну и делаю глоток бодрящего эспрессо, горьковатый вкус разливается по языку. Серебристый фюзеляж огромного лайнера отражает дневной свет, создавая причудливую игру бликов. Люди снуют туда-сюда по лётному полю, словно муравьи.
Ли Миньюэ сидит рядом в мягком кресле зоны ожидания. Журнал в её руках — простая маскировка для беспокойного разума. Страницы переворачиваются механически, без какого-либо интереса к содержимому.
— Вот же стерва! — неожиданно выдаёт напарница, стукнув ладонью по глянцевому развороту. Её голос звенит от возмущения. — А ведь все же знали, что ничего хорошего из их брака не выйдет! Обычная вертихвостка, по лицу видно. Да пошла она со своим праздником! Думает, я смогу веселиться, пока моего дядю удерживают насильно в психушке?
Громко цокнув языком, она бросает журнал на столик, затем скрещивает руки на груди — классический жест защиты. Возвращаюсь в кресло возле неё. Мой стакан с кофе оказывается рядом с брошенным журналом. На обложке — счастливое семейство
— Я бы на твоём месте не обсуждал подобные темы на повышенных тонах, особенно в публичном месте, — говорю тихо, голосом, который не разносится дальше нашего разговорного пузыря. — На кону слишком многое.
Эффект моих слов незамедлительный — Ли Миньюэ тут же прикрывает рот ладонью, словно пытаясь вернуть обратно вырвавшиеся слова. Её глаза расширяются, взгляд мечется по залу ожидания. Черты лица мгновенно трансформируются — озлобленное выражение сменяется виноватым.
В глубине её зрачков читается нарастающее беспокойство.
— Всё нормально, наблюдение за нами не ведётся, — успокаиваю её. — За чрезмерную эмоциональность я тебя не виню, всё-таки ситуация не из простых, но постарайся держать себя в руках.
— Да, ты прав.
Бросаю быстрый взгляд на часы. Стрелки неумолимо приближаются к времени посадки.
— Советую подумать над хорошей причиной, почему ты пропустишь семейный праздник, на который она тебя пригласила.
— Да что тут думать? Скажу ей, что со мной связался корейский университет и в срочном порядке запросил оригинал одного из документов. А так как мест для иностранцев осталось мало, пришлось сразу же возвращаться за всем необходимым в Пекин. Вряд ли её будет волновать моё присутствие.
— Как вариант, — пожимаю плечами. — Главное, чтобы она ничего не заподозрила.
Наш разговор прерывает мелодичный женский голос из громкоговорителя, объявляющий о начале посадки пассажиров бизнес-класса на рейс до Пекина. Стерильный, профессионально поставленный тембр разносится по залу, отскакивая от стеклянных перегородок и высоких потолков.
Ли Миньюэ встаёт с кресла и одним плавным движением надевает сумочку на плечо. Её осанка выпрямляется, как будто напоминая самой себе о необходимости сохранять внешнее самообладание. Она кивает в сторону гейта:
— Пойдём, мне уже не терпится оказаться в Пекине.
Удобно устроившись в просторных креслах, погружаемся в экраны смартфонов, но с различными целями. Миньюэ стремительно набирает сообщение для жены своего дяди — длинное, судя по всему. Её лицо сосредоточено, брови слегка сведены, губы сжаты. Это выражение человека, тщательно подбирающего слова.
Я же решаю сразу уведомить Чэнь Айлинь о своём возвращении. Этого требует внутренняя дисциплина. Как ни крути, обязанности перед рестораном никто не отменял.
— Извините, вам что-нибудь предложить перед взлётом? — мелодичный голос стюардессы заставляет отвлечься от гаджета.
— Бокал белого вина, пожалуйста, — довольно просто отвечает Ли Миньюэ, не вдаваясь в детали.
— А вам? — стюардесса переводит взгляд на меня с профессиональной улыбкой, отточенной годами практики.
— Нет, спасибо. Пока ничего.
Отправив сообщение, напарница поворачивается ко мне:
— Похоже, сегодня мы будем одни. Повезло, можно будет расслабиться в полной мере.