Дерево Джошуа. Группа ликвидации
Шрифт:
— Сохрани его на память, — сказал я. — Посмотришь как-нибудь на эту скромную монограмму, да и вспомнишь обо мне.
Она запихала платок в карман штанов.
— Ну вот, я совсем расквасилась. Пожалуй, мне пора отчаливать.
Она повернулась и пошла. Я дал ей дойти до двери, а потом позвал;
— Лу!
Она обернулась;
— Да?
— Передай, пожалуйста, сообщение от мистера Хелма некоему господину Каселиусу, если вдруг тебе придется с ним встретиться.
У нее слегка расширились глаза:
— Какое сообщение, Мэтт!
— Я же предложил тебе сделку, помнишь? Ты ее отвергла.
— Я помню.
— Ну
Она смотрела на меня с ужасом и недоумением.
— О нет! — прошептала она, точно обращаясь к самой себе, но потом ко мне. — Какой же ты дурак! Какой же ты набитый, самодовольный дурак! Ну как же ты мог…
Ее шепот сорвался в рыдания. Она пошатнулась, нашарила дверную ручку, точно слепая, открыла дверь и выбежала в коридор. Я услышал быстрые шаги ее мягких тапочек по ковру.
Постояв немного, я пожал плечами и пошел за ней. Я торжествовал победу эк ее прорвало! Меня распирало от гордости. Но, сказать по чести, я и сам не понимал почему. Я пошел за ней выяснить, что же все-таки случилось. Когда я вышел в коридор, она уже свернула к лестнице. Я услышал, что, дойдя до середины марша, она остановилась. Я подошел к углу и осторожно глянул вниз.
С лестничной площадки был виден вестибюль. Вообще-то это был крошечный зальчик, где в одном углу разместилась стойка портье, а в другом — гардероб, где посетители оставляли свои пальто, направляясь в ресторан. Со своего наблюдательного пункта я видел, как этот тесный зальчик быстро наполнялся полицейскими и мужчинами в штатском. На середине лестницы, прижавшись к стене, стояла Лу и смотрела на нескончаемый поток представителей правоохранительных органов,
Когда она очнулась от транса и собралась сбежать наверх, было уже поздно. Один из полицейских заметил ее и привлек к ней внимание Гранквиста — нашего приятеля с выцветшими бровями. Он не стал мешкать и взлетел по лестнице как чемпион по пятиборью. На бегу, направляясь прямо ко мне в объятия, Лу споткнулась и упала на одно колено. Она не успела встать, как Гранквист уже настиг ее.
К моему удивлению, она оказала ему сопротивление. Он был всего лишь беднягой легавым при исполнении служебных обязанностей, но она дала ему такой отпор, который в куда более критической ситуации не дала мне. Она отдубасила и расцарапала его так, что двум здоровенным-полицейским пришлось прийти к нему на помощь, после чего им все-таки удалось ее утихомирить.
Я был поглощен развернувшимся на моих глазах сражением, при этом стараясь держаться вне их поля зрения — а они находились всего в нескольких шагах от меня, — и я не видел, что происходило внизу. Теперь же, когда Лу препроводили в вестибюль, я заметил там знакомую фигуру. Мужчины в этой стране ухитряются вырасти, не толстея. Тот же, кого я увидел, был высок и широк. Он один заполнил собой весь вестибюль.
— Ну, вижу, вы ее взяли! — сказал он по-английски Гранквисту.
— Да, герр Веллингтон, — ответил блондин, прикладывая носовой платок к расцарапанному лицу. — Мы взяли ее. Но в следующий раз, когда мы будем проводить совместную операцию на благо наших государств,
Веллингтон расхохотался.
— Я же предупреждал вас, что это тигрица. — Он махнул рукой на дверь. — У нас все прошло как по маслу, Мы его взяли. Фотопленки при нем — так что все чисто и в полном соответствии с законом. Герр Гранквист, позвольте вам представить герра Каселиуса.
Я устремил взгляд на входную дверь. Плотная маленькая фигурка была почти незаметна в помещении, где столпилось столько высоких мужчин, но я сразу вспомнил пустынный проселок за городом и летающую трехгранную пику. В отличие от Лу, коротышка явно сдался без сопротивления. Он стоял, такой щеголеватый и важный, между двумя охранниками, и булавка его галстука играла всеми цветами радуги.
— Возможно, тут произошла какая-то ошибка, — сказал он спокойно. — Мое имя Карлссон. Рауль Карлссон, из торгового дома «Карлссон и Леклер».
Что ж, я получил ответ на свой вопрос и успокоился. Я вернулся к себе в номер. Скоро и за мной придут, но, возможно, сперва мне удастся немного поспать.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
В четыре часа утра начали ломать дверь. Во всяком случае, так могло бы показаться любому человеку, которого подобный грохот вырвал из глубокого сна. Вообще-то, ни у кого никогда не возникало проблем с проникновением ко мне в гостиничные номера, в каком бы городе я ни останавливался. Так что я никак не мог понять, отчего эти шутники решили устроить столь шумный спектакль.
— Это полиция, — раздался голос Гранквиста. — Откройте дверь, герр Хелм.
— Иду! — отозвался я.
Я включил свет и взглянул на свой нож, лежащий на тумбочке. Я могу назвать сотни имен людей, отправившихся на тот свет только потому, что открыли дверь псевдополицейским. Но голос я узнал, и к тому же в глазах местных законников мне хотелось выглядеть добропорядочным и мирным иностранцем. Моя работа в одной театральной труппе завершилась, и теперь мне предстояло сыграть новую роль. Я сунул нож в карман брюк, повесил их на стул, зевнул, взглянул на часы — вот тогда-то я и узнал, что было четыре утра, — и босиком пошел им открывать.
Я повернул ключ в замке. Дверь распахнулась, едва не сбив меня с ног. Краешком глаза я заметил массивный силуэт Веллингтона, потом его кулак врезался мне в челюсть — я отлетел в сторону и рухнул на пол. Как я уже говорил, сам я кулаками не могу многого добиться, но есть ребята, которые, в отличие от меня, могут.
Он не дал мне опомниться. Как только я встал на четвереньки, он оседлал меня. Я ревел как медведь. Насколько я мог судить, что-то его взбесило. И почти сразу безошибочно я догадался — что именно. Он ударил меня по затылку, и я снова обмяк и распластался по полу. У меня хватило соображения откатиться в сторону, ибо я знал, что сейчас последует новый удар. Его кулак попал мне в ребра — я врезался в стену. Ну хватит! Я съежился и изобразил опоссума. Он смазал мне еще раз по спине, потом наподдал ногой и пару раз хлопнул по лицу, но бить парня, который уже не чувствует ударов, — какое в этом удовольствие! Он отпустил меня, я артистично съехал на пол и остался лежать с закрытыми глазами, раздумывая, что наступит день — и я уж с ним отведу душу. Последнего такого похоронили, не извлекая пяти пуль, которые я всадил ему в брюхо.