Дерево Джошуа. Группа ликвидации
Шрифт:
— Ах ты грязный предатель! — хрипел Веллингтон. — Ах ты ничтожный слизняк, который имеет наглость называть себя американцем…
Я не обращал внимания на его слова. Его слова не имели никакого значения. Он явно не собирался прикончить меня на месте — в этом и состояла его ошибка. Он вступил в пререкания с Гранквистом, которому показалось, что он немного перестарался.
— Здесь я командир, герр Веллингтон, — недовольно заявил Гранквист. — Мы ценим вашу помощь, но если вы не возьмете себя в руки, я вызову своих людей и вас силой выпроводят из номера. Нет никакой необходимости применять
— Ну ладно, ладно, — кисло ответил Веллингтон, — я буду послушным мальчиком. Просто мне страшно захотелось навесить ему пару хороших, прежде чем вы его увезете. Сколько мы потратили времени и усилий — и все разлетелось к черту только из-за одного подонка…
— Прошу вас, герр Веллингтон! — Гранквист присел надо мной. — Герр Хелм!
Он перевернул меня на спину. Я изобразил приход в сознание, медленно открыл глаза и посмотрел на его вытянутое скандинавское лицо. Я сел и молча потер ушибленную челюсть. Гранквист казался смущенным.
— Вы в порядке, сэр? Вы можете встать? — он помог мне подняться. — Боюсь, это моя вина, Я недооценил силу чувств герра Веллингтона.
— Это не единственная особенность герра Веллингтона, которую вы недооценили. Господи! — Я бросил взгляд на верзилу-американца и снова посмотрел на Гранквиста. — Что эта горилла имеет против меня?
Гранквист нахмурился:
— И вы еще спрашиваете?
— Конечно спрашиваю! Я всего только несчастный американский фотограф. Я, конечно, иностранец и все такое, но мне казалось, что Швеция миролюбивая и законопослушная страна. А полиция будит меня среди ночи, г. открываю дверь — и тут какой-то спятивший великан посылает меня в нокаут и раскатывает как тесто по полу!
Веллингтон шагнул ко мне:
— Послушай, Хелм, это невинная болтовня тебе не поможет!
— Мистер Веллингтон, я настаиваю! — прервал его Гранквисг, поднимая руку. — Давайте разберемся во всем спокойно.
Я потер избитые бока.
— Давайте попробуем, — сказал я. — Уже давно пора. Прежде всего давайте выясним личности, если не возражаете. Я знаю вас, Гранквист. По крайней мере, вы имеете какое-то отношение к полиции. Ладно. Но что здесь делает этот парень? Насколько мне известно, он американский бизнесмен и большой поклонник миссис Тейлор. Может быть, мне объяснят, какое право имеет американский бизнесмен избивать людей по поручению шведской полиции? Что, неужели вы не могли найти какого-нибудь крепкого парня у себя в участке?
— Герр Хелм…
Я усилил гнев:
— Послушайте, Гранквист, я не понимаю, что здесь происходит, но я точно знаю, что американское посольство захочет узнать об этом. С какой целью вы ворвались ко мне в номер? — я обернулся к Веллингтону, который уже рылся у меня в чемодане. — Черт тебя побери, перестань рыться в моих вещах!
Он издал торжествующий смешок и потряс в воздухе маленьким «смит-энд-вессоном».
— Так я и думал! Вот, Гранквист. Скажи — невинный американский путешественник стал бы прятать в своем багаже револьвер 38-го калибра?
Он бросил револьвер через комнату. Гранквист поймал его и вопросительно посмотрел на меня.
— Ну и что? — спросил я. — Если уж подходить к делу строго, то у меня есть разрешение на ввоз…
— На это? — швед покачал головой. —
— Ну ладно, черт побери, — сказал я раздраженно. — У меня есть лицензия на ввоз ружья и дробовика. Я и не думал, что кто-нибудь забеспокоится по поводу этой игрушки. Я всегда ношу при себе пистолет — на Западе, там, где я живу, мы все такие носим. Без него я как без рук.
— Боюсь, в нашей стране это является серьезным нарушением закона.
— Ладно, тогда арестуйте меня! — сердито заявил я. — И из-за этого весь сыр-бор разгорелся? Два громилы врываются ко мне в номер и еще Бог знает сколько ждут в вестибюле. Выбитая челюсть, сломанные ребра — и все из-за того, что я, дурак, по привычке сунул крошечный пятизарядник 38-го калибра в сумку с фотоаппаратом, когда паковал чемодан?!
Гранквист пристально смотрел на меня. Я почувствовал, что под маской его официальной невозмутимости вспыхнуло беспокойство.
— Так вы заявляете, что не знаете, почему мы здесь, герр Хелм?
Веллингтон издал клекот.
— Слушайте, Гранквист, не будете же вы жевать эту бюрократическую жвачку? И так совершенно ясно, что он в сговоре с этими…
— Мистер Веллингтон! — прервал его Гранквист. — Я же вас просил
— Чушь! — гаркнул Веллингтон. — Он знает, почему мы здесь!
Он полез в карман и что-то достал Что-то мокрое, длинное, черное, слипшееся. Вряд ли эта слипшаяся черная лента пошла на пользу его карману. Он достал из другого кармана такую же ленту. Странный способ хранить фотопленки. Однако после того, как я с ними поработал, эти пленки все равно можно было выбросить.
— Вот! — крикнул он, бросая обе пленки на кровать. — Вот зачем мы здесь, Хелм! Эти две и еще куча таких же! Военная разведка только что проявила их все для нас. Все засвечены! Ни кадра не сохранилось, так что теперь уж и неизвестно, что на них было! В качестве вещественных доказательств абсолютно бесполезны! И это по-еле всех предпринятых нами усилий!
Он замолчал, а я расхохотался. Он шагнул ко мне. Я резко оборвал смех.
— Ну валяй, шкаф! Теперь я готов.
— Джентльмены! — воскликнул Гранквист и встал между нами.
Я повернулся к нему.
— Уберите от меня этого футболиста! Еще не было случая, чтобы кто-то отдубасил меня и ему бы это сошло с рук! Ни единого такого случая я не припомню. Я с ним разберусь на днях. Но если вы не хотите, чтобы это произошло в этом самом номере, уведите его отсюда!
— Не разбухай, Хелм, — сказал Веллингтон свирепо. — Ты себя и так выдал с головой- Теперь ты уже не похож на невинного фотографа — в этом нет сомнений ни у меня, ни у мистера Гранквиста.
— Позволь мне об этом побеспокоиться, приятель, — сказал я. — Я с давних пор привык сам о себе заботиться, а побывал я в куда более крупных переделках. Я снимал в таких местах, где ты бы не удержал в руках аппарата — потому как у тебя бы только и было забот, что менять обоссанные подштанники. Так что не стоит за меня волноваться, сынок. Еще никому не удалось дать в зубы Мэттью Хелму и остаться безнаказанным. И не думаю, что ты станешь первым, кому это удастся! — точно вспомнив вдруг о чем-то, я хихикнул