Дерево, увитое плющом (Девичий виноград)
Шрифт:
Территория Вайтскара протянулась от берега реки в самом центре петли до соединения дорог у ворот Холла, будто из парка Форрест вырвали солидный кусок. Дом аккуратно устроился между Холлом и Западной Сторожкой. Холм скрывал его от моих глаз, позволял видеть только трубы и вершины деревьев.
Я покинула наблюдательный пункт и, не спеша, направилась вниз по дороге. За стеной с правой стороны неясно вырисовывался принадлежащий Форрестам лес, огромные деревья слились, только торчали одинокие кружевные сучья ясеней. У подножия пришедшей в упадок стены разрослась кудрявая трава, черный дрозд свил гнездо в проломе, из щелей между камнями свисали лихнис и льнянка.
У
А справа — вход в другой мир.
Между массивными колоннами не было ворот, просто провал на заросшую зеленую дорогу. Больше ее не мяли колеса, покрывали диски подорожника и сорной травы, растения разбегались и перехлестывались, будто круги на воде, в которую бросили горсть гравия. Высокие одичавшие петрушка, лихнис и незабудки устроили столпотворение под рядами рододендронов, цветы которых, как бледные симметричные фонари, повисли над изогнутыми листьями. А еще выше раскинулись тенистые громадные деревья.
Когда-то в деревьях у ворот прятался домик. Грустно там, должно быть, жилось. Теперь остались одни стены, почти спрятанные в зарослях крапивы. Обломки трубы торчали, как кости из сломанной конечности. От маленького садика остались только разросшиеся ревень и вьющаяся роза, которая ворвалась даже в провалы окон.
Случайный посетитель ничего не узнал бы о Форрестах. Особо внимательный заметил бы на вершинах колонн стоящих на задних лапах геральдических животных, они держали щиты с резными украшениями, заросшими лишайником. В обе стороны от колонн уходили высокие стены, которые когда-то обозначали границы, а теперь потрескались и развалились, но все еще загораживали проход. В одном месте от стены осталась только груда камней. Огромный дуб, раньше скрытый за ней, много лет разрастался, прижимался к каменной кладке и сломал ее. Но это усилие ни к чему хорошему не привело. Стену раньше обвивал девичий виноград, а теперь он перебросился на дерево, вцепился в него, обхватил, и ствол превратился в массу темных блестящих листьев. Только верхние ветви сумели просунуть молодые золотые листья, какие бывают только в начале лета, сквозь удушающее покрывало. Скоро девичий виноград убьет его. Уже некоторые ветви засохли, а давно отломавшаяся нижняя ветка открыла огромное дупло, где вполне могли бы гнездиться совы.
Я долго смотрела на дерево и залитую солнцем дорогу к Вайтскару.
Где-то ворковала горлица, лесная певчая птица испустила длинную трель и затихла. Непонятно почему, я прошла за ворота на пару ярдов к лесу. Стояла в тени, смотрела на широкие поля, долину в форме чаши, белые ворота… Я напряглась, будто приготовилась участвовать в соревнованиях по бегу, рот пересох, и заболело горло. Чтобы успокоиться, я несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, повторила волшебную формулу: «Что, в конце концов, может пойти не так?» Я — Аннабел. Возвращаюсь домой. Никогда не была никем другим. Все нужно забыть. Мери Грей не придется никому показываться, только, может, Кону и Лизе. Постепенно я перестану о ней вспоминать. Я — Аннабел Винслоу, возвращаюсь домой.
Я быстро вышла из-под колонн и толкнула белые ворота. Не скрипя, они открылись, впустили меня и закрылись с
Ну и что же, это ведь и привело меня сюда, не так ли?
Я вышла из тени деревьев Форреста и двинулась по солнечной дороге к Вайтскару.
Ясное спокойствие и тишина. Чистая белая ферма, похожая на игрушку. Сверху я видела ее, как на плане, который Лиза Дэрмотт старательно рисовала. В воображении я проходила тут много раз.
Длинный низкий двухэтажный дом. Большие современные окна в толстых стенах. В отличие от прочих зданий, дом не белый, построен из песчаника зелено-золотого от времени. Лишайник лежал медными кружками на серо-голубой шиферной крыше.
Прямо перед домом сад — трава, клумбы с цветами и сирень. Нижняя стена прямо на берегу, белая калитка на деревянный мост. Темный блеск широкой реки под скалами противоположного берега говорил о большой глубине. Там отражались мост, деревья, бузина и жимолость, создавая переливы цвета, как на полотнах старых фламандцев. Ферма и хозяйственный двор. Свежеокрашенные двери и ворота, хлева, конюшни, сараи, красная крыша овина, остатки прошлогоднего сена, сосны…
Я так увлеклась представшей передо мной картиной, что не замечала мужчину, пока он не подошел почти на тридцать ярдов. Большой и сильный человек средних лет в грубой рабочей одежде смотрел с явным интересом. Остаток расстояния между нами он прошел с такой скоростью, что у меня не осталось времени подумать. Успела я только вяло предположить, что желание прийти в Винслоу самостоятельно — ошибка, но сбежать уже не могла. Красное лицо засияло красивой улыбкой, и он сказал: «Как, это мисс Аннабел!»
Голубые глаза, обнаженные руки, на одной — шрам, это бык на него налетел. Бэйтс, главный скотник Вайтскара. Кон сказал: «Ты узнаешь его сразу». Но я не стала рисковать и называть его по имени. Уроки последних трех недель жужжали в голове, как пчелиный улей. Спокойно, не спеши, не будь слишком уверенной…
Итак, первое препятствие. Барьер. Говори правду всегда, когда можно. Я произнесла с явным удовольствием: «Вы меня узнали! Как здорово! От этого я чувствую себя так, будто и правда возвращаюсь домой!» Я протянула ему обе руки, и он принял их, будто для меня это естественный жест. Очень сильное рукопожатие. Колли бегала кругами, обнюхивала мои ноги.
«Узнал, как только ты появилась на вершине. Если бы мисс Дэрмотт и не сообщила, что ты приезжаешь, я бы узнал тебя за милю на другом краю поля, девочка! Все неимоверно рады, что ты снова здесь, это факт!»
«Здорово быть здесь. Как живете? А вы хорошо выглядите, по-моему, ни на день не постарели! Ну, уж, во всяком случае, не на восемь лет!»
«Я прекрасно живу, и миссис Бэйтс тоже. Ты, наверное, знаешь, что я женился на Бетси? Они, может, сказали… По поводу твоего возвращения она все утро готовит и переворачивает все вверх дном, а мисс Дэрмотт вместе с ней. Обнаружишь кексы и поючие медовушки к чаю».
«Поючие медовушки?»
«Да ну, не говори, что забыла! В это я не поверю. Ты их клянчила беспрерывно, когда еще под стол пешком ходила».
«Нет, не забыла. Это просто… Услышала эти слова снова… Так похоже на дом. Какая она добрая, что помнит. Очень хочу ее снова увидеть. А как дедушка, мистер Бэйтс?»
«Да он для своих лет молодец. Всегда хорошо себя чувствовал, особенно в сухую погоду, у него от сырости спина болит. Это артрит, знаешь? Иногда он вообще с трудом может с ним справиться. А тут еще беда. Да ты, должно быть, слышала. Мисс Дэрмотт сказала, что ты звонила вчера и просила осторожно о тебе сообщить деду. Они тебе все новости рассказали?»