Дерево, увитое плющом (Девичий виноград)
Шрифт:
Я стояла у стола, теперь села на его край. Смотрела не на незваную гостью, а на огонек сигареты, а потом спросила так неожиданно, что это прозвучало грубо: «Ну и что, мисс Дэрмотт?»
«Извините?»
«Так выражаются на том берегу Атлантики. Значит это вот что: хорошо, вы сделали заявление, теперь к чему, по-вашему, следует перейти? Говорите, я копия этой вашей Аннабел. Хорошо, принято. Вы с мистером Винслоу взяли на себя массу хлопот, чтобы сообщить мне об этом. Повторяю — ну и что?»
«Вы должны признать, — похоже, она старательно выбирала слова, — что естественна наша заинтересованность, наша глубокая заинтересованность».
«Вы зашли несколько дальше «интереса», не так ли? Если,
«Я не понимаю».
«Нет? Думаю, да. Ответьте, пожалуйста, откровенно. Ваш брат по-прежнему настаивает, что я на самом деле Аннабел Винслоу?»
«Нет. О нет».
«Очень хорошо. Значит, вы должны признать, что этот «интерес» далеко выходит за рамки обычного любопытства. Он, должно быть, прислал вас на меня, двойника Аннабел, посмотреть, но не более чем… — Я себя вовремя остановила. — Но просто посмотреть. Вряд ли он просил выслеживать, где я живу. В каком-то странном смысле вы «заинтересованы», не так ли? — Я остановилась, стряхнула пепел в урну и продолжила. — Назовем вас «заинтересованная сторона». Другими словами, у вас есть что-то за пазухой».
Ее тон ничуть не изменился. «Полагаю, ваша враждебность естественна. — На ее лице появилась тень улыбки.
Не то, чтобы она действительно улыбнулась, просто смягчилось выражение. — Не думаю, чтобы Кон был особенно тактичен… Он огорчил вас, не так ли?»
«Напугал почти до сумасшествия, — ответила я честно, встала и переместилась к окну. Занавески раздвинуты. Огни и шумы улицы двумя этажами ниже казались отдаленными, так виден прибрежный город с проходящего теплохода. Я повернулась к миру спиной. — Послушайте, мисс Дэрмотт, разрешите говорить прямо. Некоторые вещи очевидны, и я не имею никаких оснований изображать из себя дурочку по этому поводу. Во-первых, не хотелось бы затягивать этот разговор. Как видите, я занята. Итак, ваш брат заинтересовался моим сходством с Аннабел Винслоу. Он рассказал вам о нем. Прекрасно. Совершенно естественно. Но никакое совпадение не могло привести вас к Касбаху, а я прекрасно знаю, что не говорила, где работаю. Невозможно не сообразить, что он следил за мной в воскресенье и или узнал у кого-то, где я работаю, или проследил, как я выхожу в вечернюю смену, а потом рассказал вам. И вы появились на следующий день, чтобы смотреть на меня… Да, признаю, видела вас раньше. Как могла я вас не заметить, если вы так на меня уставились? Несомненно, вы с ним договорились об этом, а сегодня пришли ко мне домой. Я права?»
«Более-менее».
«Скажу откровенно. Мне это не нравится. Мне не понравилось, как ваш брат разговаривал в воскресенье, не доставляет удовольствия, когда за мной следят, и черт меня побери, если меня не раздражает преследование».
Она кивнула, будто я произнесла что-то по-детски глупое, но, впрочем, разумное. «Естественно, не нравится. Но проявите немного терпения и объясню. Уверена, заинтересуетесь».
Мисс Дэрмотт не отводила глаз, и чего-то я в ее взгляде не понимала. От этого было неудобно и хотелось спрятаться. Кон Винслоу смотрел так же, но там присутствовала мужская похвала, это понятнее и легче для общения. В конце концов, женщина отвернулась. Принялась изучать маленькую облезлую комнату, железную кровать, линолеум на полу, поддельный камин с уродливой полкой, газовые горелки. Поворачивала голову, будто разыскивала что-нибудь личное, что изменило бы уродливость обстановки. Но фотографии отсутствовали, книги я уже убрала.
Вопросительный взгляд замер на одежде, свисающей из ящика, потом на сумке, раскрытой, чтобы достать сигареты. Там виднелись губная помада, расческа и маленькая золотая зажигалка с совершенно четко выгравированными инициалами — «М.Г.»
Ее взгляд вернулся к моему лицу. Я с трудом
«Пожалуй, все же закурю». Она приняла сигарету и огонь немного странным жестом, так что сразу стала ясна ее неопытность в этом деле. Лихорадочно затянулась, посмотрела на сигарету, будто не понимала, что это такое и как попало ей в руки, а потом сказала, как всегда невыразительно: «Сначала я изложу основной пункт, а объясню потом. Вы совершенно правы, наша заинтересованность выходит за пределы обычного любопытства, которое могло бы вызвать такое сходство. Вы даже были правы, ужасно правы, когда сказали, что у нас «есть что-то за пазухой». — Она аккуратно положила сигарету в пепельницу, пристроила руки на колени и слегка наклонилась вперед. — Мы хотим, чтобы Аннабел снова жила в Вайтскаре. Это важно. Не могу сказать, как важно. Она должна вернуться».
Голос был совершенно спокойным, несмотря на нелепость слов. От возбуждения сердце мое забилось быстрее. Хотя я ожидала какого-то вздора в этом роде, да это и было вздором, все равно кровь быстрее побежала по венам. Я промолчала.
Карие глаза смотрели на меня. Похоже, женщина действительно имела в виду все, что сказала. Я подумала с искренней злобой, почему, если у людей серьезные проблемы, им кажется, что все другие должны чувствовать это на кончиках собственных нервов? Из вредности я тупо заявила: «Но Аннабел умерла».
Что-то сверкнуло в глазах мисс Дэрмотт. «Да, умерла. Не оживет, но может испортить все, мисс Грей. Для вас и для нас».
Пепел моей сигареты медленно планировал в мусорную корзину. После паузы я заговорила: «Вы хотите, чтобы я пришла в Вайтскар. Как Аннабел Винслоу».
Она откинулась назад. Плетеное кресло заскрипело, будто облегченно вздохнуло. Очевидно, женщина приняла мое спокойствие за согласие. «Да, — сказала она, — это так. Мы хотим, чтобы ты пришла в Винслоу… Аннабел».
И тут я рассмеялась. Не смогла сдержаться. Возможно, это было результатом нервного перенапряжения или очевидной абсурдности предложения, но, если там и присутствовали элементы истерии, гостья этого не заметила. Сидела совершенно спокойно и смотрела с неожиданно знакомым выражением. Взгляд стороннего зрителя, который холодно присутствует на театральном представлении. Все это время она оценивала мою внешность, голос, движения, реакции, сравнивала с Аннабел Винслоу, о которой знала так много и которую они с братом последние три дня, видимо, беспрерывно обсуждали.
Я почувствовала внутреннее напряжение и постаралась расслабиться. Мой смех замер. Я сказала: «Простите. Зачем, ради Бога, Аннабел возвращаться? Это… так театрально, романтично и невозможно. Самозванство уже устарело. Послушайте, мисс Дэрмотт, я прошу прощения, но это безумие! Не может быть, чтобы вы говорили серьезно!»
Она сказала мягко: «Такое уже случалось».
«Ну да, в романах. Раньше это было модно, «Комедию ошибок» все читали. И есть тут одно замечание — в книгах все нормально, но даже на сцене, где можно это увидеть и предполагается, что зритель обманут, получается ерунда. Если только действительно есть одинаковые близнецы… Или один человек играет обе роли».
«В этом-то все и дело, не так ли? Есть у нас одинаковые близнецы. И это можно сделать».
«Посмотрите на это с другой стороны, — сказала я. — Вы говорите, что-то в этом роде делалось. Но в те времена все было намного проще. Подумайте о юристах, почерке, записях, фотографиях и, в конце концов, даже о полиции… Нет, они сейчас слишком эффективны. Риск слишком велик. Нет, это все-таки для романов, и даже сомневаюсь, что для современных. Требуется слишком много совпадений и удачи».