Деревья умирают стоя

Перевод с испанского Н. Л. Трауберг

Под редакцией З. И. Плавскина

Марта-Изабелла

Бабушка

Хеновева

Элена, секретарша

Фелиса, горничная

Амелия, машинистка

Маурисьо

Сеньор Бальбоа

Другой

Пастор, он же норвежец

Фокусник

Нищий

Охотник

На первый взгляд — обыкновенная большая контора, неопрятная, как тысячи современных капиталистических контор. Сейфы, картотеки, телефоны, диктофон и тому подобные приспособления.

Справа (от актеров) вход из приемной; слева на первом плане дверь в кабинет директора; на втором плане еще одна дверь. В глубине, справа, книжная полка; слева тяжелые занавеси (позднее, когда занавеси раздвинутся, мы увидим, что за ними гардеробная, заваленная экзотическими костюмами; там стоит столик с зеркалом, освещенный сбоку, как в актерской уборной).

Канцелярская обстановка нарушается разбросанными там и сям фантастическими предметами: рыбачьими сетями, масками, манекенами без голов, но с плащами на «плечах», цветными географическими картами несуществующих стран — причудливой смесью, характерной для аукционов и антикварных лавок.

На видном месте портрет седобородого старца с длинными белыми, волосами и доброй улыбкой. Лицо не то артиста, не то апостола. Это доктор Ариэль.

Когда поднимается занавес, машинистка нервно ищет что-то в картотеке и не может найти. Смотрит на записку и снова перерывает карточки, все более нервничая. Входит Элена, секретарша, женщина солидного возраста и столь же солидной внешности; она вносит папки; во время разговора раскладывает их на столе.

ЭЛЕНА. Все еще не нашли?

МАШИНИСТКА. В первый раз со мной такое. Я ведь точно помню, что сама ее ставила. У нас в картотеке такой порядок, я могу с закрытыми глазами отыскать любую карточку. Не пойму, куда она запропастилась.

ЭЛЕНА. Может быть, в записке ошибка.

МАШИНИСТКА. Нет, невозможно. Писал сам шеф. (Протягивает записку.) 4-В-43. Тут не может быть ошибки.

ЭЛЕНА. Пока что я заметила две ошибки.

МАШИНИСТКА. Две?

ЭЛЕНА. Две. Во-первых, никогда не говорите «шеф». Это вызывает нежелательные ассоциации. Говорите просто «директор». Второе: вы ищете девушку семнадцати лет среди голубых карточек. Несовершеннолетние — на белых карточках.

МАШИНИСТКА. Господи, что это со мной сегодня!

ЭЛЕНА. Будьте внимательнее. Когда речь идет о малолетних, закон неумолим.

МАШИНИСТКА. Вечно я забываю про цвет.

ЭЛЕНА. Запомните, в этом доме любая мелочь может привести к катастрофе. Жизни многих людей зависят от нас. Работа наша чрезвычайно ответственна. Быть может, человечество когда-нибудь будет благодарно нам, быть может, мы сегодня очутимся в тюрьме. Не забывайте об этом.

МАШИНИСТКА. Простите

ЭЛЕНА. Надеюсь. А теперь — посмотрим, действительно ли вы так безошибочно находите карточки. Станьте тут, перед ящиком, закройте глаза и дайте мне № 4-В-43.

МАШИНИСТКА. Эта?

ЭЛЕНА. Очень хорошо. Поздравляю. (Читает.) «Эрнестина Пинеда. Отец неизвестен. Мать слишком известна. Побег из дома. Опасно. Срочно смотри образец А-4» (ищет в папках, повторяя про себя) А-4, А-4, А-4, А-4. (Находит, хмурится.) Вот. По-видимому, случай серьезный. (Делает пометки в блокноте.)

МАШИНИСТКА. Разрешите спросить… Я знаю, что нельзя, но я ведь тоже… и так хотела бы узнать…

ЭЛЕНА. Приучайтесь подчиняться без вопросов. Так будет лучше для всех.

Вырывает листок из блокнота и дает его вместе с папкой и карточкой машинистке.

Снимите четыре копии и срочно отправьте.

Машинистка идет к двери.

И еще: если придет девушка с грустными глазами, в берете на французский манер, и покажет голубую карточку — впустите ее немедленно.

МАШИНИСТКА. Это та, что с красными розами?

ЭЛЕНА. Откуда вы знаете?

МАШИНИСТКА. Я не нарочно. Я случайно услыхала, когда шеф…

ЭЛЕНА. Директор.

МАШИНИСТКА. Простите. (Выходит.)

Элена садится к столу, разбирает бумаги. Входит протестантский пастор. Все в нем слишком закончено, чтобы быть настоящим. Он далеко не в евангельском настроении.

ПАСТОР. Ну, это уже слишком. Я протестую, наконец! Со всей почтительностью, но — протестую!

ЭЛЕНА (не отрываясь от работы). Опять?

ПАСТОР. Меня пригласили сюда как знатока языков. Девять живых, четыре мертвых. Сорок лет изучения! Пять званий! И к чему? Мне поручают черную работу!

ЭЛЕНА. Вот как? Вопросы совести, религиозные сомнения пожилой шотландки — это, по-вашему, черная работа?

ПАСТОР. Так ведь опять старая дева! Четвертая — меньше, чем за неделю! А что может быть отвратительнее для старого холостяка, чем старая дева?

ЭЛЕНА. Очень любезно.

ПАСТОР. Я не о вас. Вы не женщина.

ЭЛЕНА. Благодарю.

ПАСТОР. Я хотел сказать — вы товарищ, коллега. Потому-то я и говорю с вами так откровенно. И повторяю вам: протестую, протестую, протестую.

Срывает одну из бакенбард. Элена встает.

ЭЛЕНА. Успокойтесь, ваше преподобие.

ПАСТОР (нервно оглядывается и понижает голос). Почему вы говорите «ваше преподобие»? Разве мы не одни?

ЭЛЕНА. Одни, одни. Успокойтесь.