Деревянный венец. Том 2
Шрифт:
Как Арон и ожидал, мальчишка промолчал, заговорила его сестра:
— Чужак сказал, что мы маги, что он тоже маг, и что мы будем его учениками, если пройдем проверку. Мы, ну… мы немножко обрадовались. Мы долго шли по лестнице вниз, там было такое странное подземелье.
— Будто пещеры, — буркнул Кейл. — У нас есть пещеры недалеко от деревни. Я знаю, как они выглядят.
— А потом мы зашли в комнату и вдруг оказались здесь.
— Но сначала появился туман, — уточнил мальчик.
Значит, та же ловушка, в которую попался Арон. С ним причина
— Когда это случилось? Помните месяц? Сезон? Год? — спросил Арон.
Дети переглянулись.
— Го-од? — протянул Кейл. — Мы же оказались здесь совсем недавно. Мы даже сильно проголодаться не успели.
— Но все же?
— Второй месяц весны, — ответила Дира, — снег почти растаял.
— Вы находитесь здесь как минимум полгода, — сделал вывод Арон. — Сейчас уже начало осени.
— Так не бывает, — возразил мальчишка.
— Я тоже думал, что не бывает, — согласился Арон.
Значит, это искаженное пространство замедляло течение времени для физических тел. И, судя по кадавро-подобным людям, которых Арон видел, эти самые тела здесь не умирали от голода или жажды. Умирали их разум, жизненная сила, магия, а тела продолжали жить.
Поднявшись на ноги, Арон направился в ту сторону, где, по словам детей, находились «отражения рябью». Что интересно, его Тени там ничего не увидели, а вот человеческие глаза действительно разглядели нечто, похожее на кривое зеркало. Но если обычные кривые зеркала всегда отражали реальность одинаково, искажения в этом «зеркале» постоянно менялись.
Арон отозвал Тени и попробовал пройти сквозь «зеркало», но, как и с противоположной «стеной», показывающей хранилище с впечатанным в камень Драгосом, эта «стена» отодвигалась, едва он подходил ближе.
— Мы тоже пытались, — сказала за его спиной девочка. — Мы думали, что если будем идти только вперед, то, в конце концов, найдем выход. Мы шли за этими отражениями, наверное, полдня, но остались на том же самом месте. Мы это поняли, когда пошли назад и снова наткнулись на тех неживых людей.
Значит, пространство, зацикленное на само себя.
Арон направил огонь направо от себя, оставшись на месте. Тот поплыл в воздухе, показывая «стену» с идущими рябью отражениями, уходящую словно в бесконечность. То же самое обнаружилось и в противоположном направлении.
Вернув огонь, Арон принялся изучать отражения. Они должны были показывать его самого, ведь так? Но человек, осколки внешности которого Арон вылавливал в магическом зеркале, походил на него лишь чертами лица и цветом глаз. У отражения от углов глаз разбегались морщины, на подбородке пробивалась наполовину седая борода, а на лице виднелись застарелые шрамы… Шрамы? Арон был магом, его тело исцеляло себя само. Даже если зачарованное зеркало показывало Арону его будущий облик, как он сперва предположил, шрамы были определенно лишними.
Арон нахмурился, вглядываясь пристальней в это
Такие шрамы были на лице его отца.
Словно уловив его мысли, ломанное отражение в зеркале исчезло, теперь там клубился белесый туман. Через мгновение туман исчез, но отражение отца не вернулось. Теперь в идущем рябью зеркале Арон разглядел Джата Пеларе. Его старый учитель стоял у окна и сильно жестикулировал.
Спустя некоторое время и его изображение пошло рябью, сменилось туманом, а потом, в замершей на мгновение картине, Арон разглядел Мину. Девушка смотрела на него с знакомым лукавым выражением, потом чуть улыбнулась. Арон вздрогнул, потянулся к ней, но Мина уже исчезла. Теперь, нелепо вытянутые и непропорционально увеличенные, там стояли какие-то бродяги. Вернее, один бродяга валялся на земле, из его правой глазницы торчала рукоять ножа, а второй, со смесью изумления и страха на лице, заслонялся топором. Арон уставился на бродяг с недоумением, и только когда их изображения тоже пошли рябью, вспомнил — это были мародеры, которых он убил, когда выживал на улицах пустеющего города во время эпидемии Синий Чумы.
А зачарованное зеркало показывало ему уже другие отражения — подмастерьев Аларика Неркаса, с десяток наемников, даже эльфов, с которыми он пересекся в Аару-Шенги… Зеркало показывало все новые и новые отражения, но Арон больше не вглядывался. Он понял. Кого-то из этих людей и нелюдей убил он сам, кого-то пытался уберечь от смерти, но не смог. Так или иначе, все, кого показывало искаженное зеркало, умерли, и Арон был свидетелем их смерти.
Значит, как его Тени были тенями некогда живых существ, оставшихся в мире после смерти хозяев, так и Отражения принадлежали тем, кто уже умер.
Пока Арон размышлял, в зеркале продолжали мелькать человеческие силуэты. Арон, уже без особого любопытства, вновь вгляделся в изображения — и нахмурился. Этих людей он не убивал. И не спасал. И вообще никогда в жизни не видел. Вот вереницей прошли лица жителей Каганата, почти черные и от природы, и от палящего в их стране солнца. Вот промелькнули кочевники. Вот септы. Вот альдемарцы…
Нет, Арон точно не имел никакого отношения к этим людям. Значило ли это, что он ошибся в своих рассуждениях о природе Отражений?
Или же не ошибся, просто принял во внимание не все детали? Например, не учел кадавро-подобных людей с пустыми лицами. Словно бы лишенных разума. Или же лишенных памяти?
Могло быть так, что это место забирало энергию, чтобы поддерживать свое существование, из отражений, а те, в свою очередь, приходили из воспоминаний попавших сюда людей? И чем дольше люди здесь находились, тем сильнее эти воспоминания блекли, оставляя людей жить лишь в виде физических оболочек?
Именно поэтому Арон видел в зачарованном «зеркале» не только своих мертвецов, но и чужих?