Дереза. Любовь зла
Шрифт:
– Это необходимо, если не хочешь всю жизнь кричать «Свободная касса!».
Марго урок усвоила и спрятала Алену куда -то в глубине души. Очень глубоко.
На следующий день Ульяна помогла ей устроиться помощником продавца в мультибрэндовый бутик. Зарплата даже на испытательном сроке, показалась Марго просто космической.
Жилье Марго нашла сама. И зарплата не стала казаться такой уж большой.
На курсы фотографии она пошла только через два месяца. Не сказать, чтобы до этого Марго бездельничала, Уля старалась нагрузить ее информацией, выставки, картинные галереи, музеи, список
В честь завершения курсов Ульяна сделала подарок - дорогую камеру.
– Это не фотоаппарат.
– строго и холодно пояснила она.
– Это удочка. Рыбу наловишь сама.
Она же взяла на работу в свое хилое агентство. А что? Все равно фотограф был нужен. Вывела «в свет» и как-то ненавязчиво направляла все годы.
Это сейчас у Марго давно отбит кредит за однушку в спальном районе, которую она сдает и отправляет деньги родителям, а в сумочке лежат визитки, где на черном картоне вытеснено золотом:
Марго
Креативный директор РА «Азимут»
.Но где-то в глубине души все еще ждет своего часа Аленка, мечтая о большой любви, семье и детях.
***
Аленушка закончила теребить косу, пару раз даже дернула ее как следует, убеждаясь, что не накладная, и принялась разглядывать сарафан.
– Брееед какой -то.
– тихо выдохнула Ульяна и мотнула головой, отчего в черепной коробке появился тихий гул.
– Ульяна!
– взвизгнула сестрица.
– Ты! Ты - КОЗА!
Голос у Аленки стал каким -то другим, слишком звонким, без специально наработанной сексуальной хрипотцы. И раздражающим...
Называть себя безнаказанно козой Уля позволяла только сестре, и только наедине. А кто она - раз муж козел?
– Ты. ты коза, Уля!
– не унималась та.
– Да слышу я тебяяя прекрасно. Не ори так! Г олова раскалывается.
Гул становился невыносимым, того и гляди, голова действительно взорвется. Ульяне вдруг стало себя невыносимо жаль, такую хрупкую и болезную, она даже попыталась помассировать голову пальцами, чтобы та прекратила вибрировать от высоких частот девичьего визга. Но только стукнула себя по рогам копытами.
– Не поняла?
– коза вопреки анатомическим способностям своего вида уселась на пятую точку и недоуменно уставилась на свои передние копыта.
Попытки ощупать остальное тело были болезненны и безрезультатны. Копыта, мать их.
– Прекрати вопить!
– сердито прикрикнула она на Аленку.
Та разом притихла и уселась на траву рядом, прижавшись теплым боком.
Прямо перед ними была маленькая избушка. Нет, не на курьих ножках. Обычная. И даже уютная. С сенями, небольшими оконцами, затянутыми бычьим пузырем, и, судя по трубе, настоящей русской печью, занимающей треть избы, тенистая березка в паре метрах от крыльца, огородик - грядки с капустой и репой, новый плетень, а за ним - лес, наполненный щебетанием птиц, запахом трав и малины. Идиллия.
– Что вчера было?
– Ульяна еще надеялась на побочные действия коньяка, но эта слабая надежда с каждой минутой таяла быстрее ее любимого тростникового сахара.
– Мы ехали смотреть загородный
– напомнил звонкий голос.
– Приехали.
– Уля сплюнула жвачку себе под копыта, потрясла бородой не то смеясь, не то плача, и поднявшись на все четыре, обернулась к сестре.
– Ну? Что сидим? Пошли смотреть хоромы.
Внутри избы было прохладно, просторно и чисто. Чувствовалась хозяйская рука. Печь выбелена, пол выскоблен до желтизны так, что видны прожилки древесного рисунка, на широком столе чистая вышитая скатерть, лавки застелены домоткаными половиками, в углу большой кованый сундук, в закутке за печью ларь с крупами, небольшой стол да полка с посудой.
По другую сторону печи за занавеской нашлась кровать с горкой пузатых подушек и лоскутным одеялом.
– А это, я так понимаю, для меня.
– Ульянка рассматривала коврик на полу у печи и деревянное корытце с капустными кочерыжками.
– Завтрак в постель!
– Здесь подпол есть!
– Алена потянула за кольцо, поднимая широкую доску, прикрывающую спуск в подвал.
Внизу было темно... Носа девушки коснулся запах земли и чего -то прелого. Коза тоже уставилась в темный проем, то и дело втягивая ноздрями переполненный различными запахами воздух, в котором угадывались нотки прелой капусты, соленых огурцов и еще чего-то кислого.
Живот предательски заурчал.
– Где тут свет включается?
– но ни проводов, ни выключателя или лампочек Ульяна не обнаружила.
Более тщательный обыск единственной комнаты показал, что недвижимость никогда не знавала не только электричества, но и керосина не нюхала.
Правда за печкой сыскался огарок свечи. Спичек не было, но в глубине печи в горке золы еще тлели угли. На приступке печи Алена нашла еще какой -то камень и металлический брусок, которые они с козой долго рассматривали. И смутно догадывались что это и зачем. Но лучше не давать углям в печи прогореть. Поэтому девушка подбросила поленьев и раздула жизнь в остывающем очаге.
Аленка полезла в подпол с зажженным огарком по простой крутой лесенке. Не оступиться бы.
– Ну, что там?
– в проеме показалась любопытная козья морда. Глаза с вертикальными зрачками пытались разглядеть что-нибудь полезное в неровных отсветах маленького пламени.
– Есть что съедобное? Или не съедобное.
– Капуста есть!
– тот же звонкий голос сестрицы уже не раздражал.
– Свежая, но пара велков, а квашеной еще много. Пол кадушки. Огурцы есть. соленые. Так. А тут у нас что? Квас что ли. нормально. Морковку будешь?
Ульянка кинула тоскливый взгляд на подсохшие кочерыжки. А ведь в детстве, там, у бабушки, они казались небывалым лакомством.
– Буду!
– буркнула она в полумрак подполья.
– А больше ничего нет?
– Брюква и репа.
– перечисляла припасы Алена.
– А это у нас. Хм.. моченые яблоки.
– Буду!
– крикнула Ульянка и завертела по сторонам рогатой башкой в поисках подходящей посудины.
Ясное дело! В руках много яблок не унесешь. А вот корытце - самое оно!
Кочерыжки полетели на пол. Зажав деревянный край зубами, Уля подала корыто сестре. Яблоки были мелкими.