Дерьмовый меч. Дилогия

Анна Ципоркина Инесса, Браславская

Дивные эльфы показали мне, как открывать порталы, форумы и аккаунты, и подарили мне свиток с паролями от всего на свете, зная эти пароли, я могу повелевать миром. Свиток оказался зверски тяжелый, пришлось пока заткнуть его дракону за гребень, взлетать будем - найду.

Еще мне подарили сапоги-самоклюи, ожерелье из эдельвейсов (ручной работы), большой мешок с магическими артефактами (дело нужное, в походе пригодится), эльфийскую веревку, эльфийское мыло (придает волосам нежность и шелковистость), эльфийскую табуретку (при необходимости легко трансформирующуюся в походный трон), эльфийскую трехкомнатную палатку (а

вдруг дождь), котелок-самовар (а то эту компанию попробуй прокорми, опять я обо всем заботиться должна), но самое главное - новую корону, откованную эльфийскими кузнецами из цельного имбецила. Этот редкостный камень сиял всеми цветами радуги, переливаясь на моих авантюриновых волосах.

– Ты прекрасна, моя королева, - Розамунд тихо появился из кустов, и я подпрыгнула на три метра от неожиданности.
– Теперь ты полностью готова к встрече с Мордевольтой. Твое предназначение зовет тебя вперед, но помни - я и мои лесные братья всегда тебе поможем.

– А как я вас найду?
– спросила я.

– Свисток у тебя, - усмехнулся Розамунд.
– Ты столько сделала для эльфийского народа, что поддержать тебя - наш долг. А для меня ты всегда была и будешь недосягаемой звездой.

С этими словами он снова прильнул к моим губам...

И за моей спиной раздалось недовольное покашливание Мене-Текел-Фарес.

– Ну так ми летим или где?
– поджав клыки, спросила она.
– Я-то что, ростовщик спит, а денежки идут, но там уже дракон бьет копытом.

Розамунд с огромным сожалением оторвался от моих алых, сладких, невероятно прекрасных губ... и опять исчез. Все в тех же кустах. Ну настоящий эльф!

Собрав все подарки в кучу, провожаемые благодарными эльфийскими подданными, мы загрузились на ездового дракона и пристегнули ремни. Вытянув меч вперед, я скомандовала:

– Вперед, на Мордевольту!

– УРАААА!!!
– заорали Лассаль, Менька и Чкал, а Навигатор заржал во все лошадиное горло.

Впереди нас ждали великие подвиги.

Потуга тринадцатая

Ждали-ждали, пока не дождались. Чтоб не лететь до "Карлсона" (который к тому же "Ритц") своим ходом (от сырых облаков у меня вся укладка обвиснет!), я напоследок повелела: пусть эльфы откроют нам портал до самого окна Мордевольты! Да побольше, побольше! Определенно, даже умной, знатной, прекрасной, гиперобразованной и пуперталантливой мне не мешает поучиться скромности.

Потому что, двигаясь своим ходом, мы бы уже влетали в это окно! Не в добрый час накануне нашего отлета Менька в порядке культурного обмена вздумала реализовать бутылку кошерного мерчандайзерского шнапса по курсу "Это пойло - чистое золото". Теперь она пыталась пристроить в кошель слиток эльфийского золота размером с кирпи... с Артефакт Депутатской Неприкасаемости. Сам Артефакт мирно лежал среди прочих в мешке, а мешок хлопал по спине Навигатора и выглядел так, будто его отобрали у Супердеда Супермороза, дарящего подарки супергероям. Только хорошим супергероям, разумеется, а не таким, как эта зараза Мордевольта.

Мордевольта, до которой нам было, по уверению Навигатора, уже не двадцать километров, а ваще неизвестно сколько. Именно из-за Мене-Текел-Фарес, Громудиле в зубы ее мерчандайзерский национальный характер!

Эльфийские производители выпивки, как выяснилось, традиционно полагаются на мухомор махрокрапчатый

и сулему посконную. Из них они варят и настаивают все, что урожденный эльф способен пить в минуту отдыха или горя, чтобы пережить эту минуту без воспоминаний. От человеческого самогона эльф может умереть или стать лауреатом Букера, что, по мнению эльфов, позор для всего эльфийского рода, клана, дома и за околицей тоже позор. Но мерчандайзерский шнапс они все-таки употребляют, хоть это отрава похуже сулемы и оставляет жуткое похмелье эльфийской головушке.

Ну, поняли?

Не думая ни о чем, кроме собственной выгоды, наша зеленая лахудра споила пол-отряда одной бутылкой! "По стопочке, по рюмашечке, по граммулечке..." А поутру они проснулись - кругом примятая трава и нужно открывать портал! Вот эльфы-алкоголики и открыли портал... до ближайшей пивной. Как говорится, у кого чего болит.

Пивная, впрочем, была отличная. Все похмелились от эльфийской сулемы и третий час полета тихо-мирно размышляли, где нам доведется похмеляться после местного пива. Громудила, похоже, в очередной раз пытался заснуть без отрыва от летного коридора, Менька возилась со своей наличностью, не влезающей в кошель, Чкал насвистывал услышанный вчера мотивчик... и вдруг выдал такой молодецкий посвист, что Навигатора снесло вбок воздушной волной. Перед нами открылся город, в центре которого гнилым зубом торчал отель с проживающей в нем Мордевольтой. Город стоял у реки. На реке стоял мост. А на мосту стояла... Нет, на мосту лежала в развратной позе огромная драконячья туша в вечернем платье и вызывающем макияже.

До чего у меня глупая команда. Ну до чего у меня глупая команда. До. Чего. У меня. Глупая. Команда!!!

Если бы этот кретин не засвистел, как свиристель, Задохлик бы не проснулся. Так бы и пролетел мимо на крыльях грез. А тут он открыл, мать его чешуйчату, глаза и увидел то, чего не существует в природе - второго дракона! Да еще противоположного от себя пола.

Задохлик мигом преобразился в Громудилу. Громудила мигом сделал стойку прямо в небесах, не обращая внимания на хоровой вопль ужаса, изданный Лассалем, Менькой, мной и вообще всеми нелетающими членами команды. А этот олух, трепеща крыльями наподобие колибри, завис в воздухе перед самым носом драконши и спросил:

– Не скажете, который час?

Идиот. Ну кто так клеит? Кто так клеит? Сейчас она его отошьет и мы полетим дальше.

– Афедрония, - басом пророкотала драконша.

– Че?
– опешил Громудила, на глазах становясь Задохликом.

– Меня зовут Афедрония, - выдохнула пасть размером с автобус. Пасть, накрашенная помадой цвета "Малина-ягода-атас". Лопатой она ее, что ли, накладывает?

– А меня... гм... Ггг...
– мой бестолковый нарколептик все еще боролся со смущением.

– Ггг? Ггг-что? Гггарри? Ггготлиб? Гггустав?
– фиолетовые веки хлопнули, как двери отъезжающего лифта.

– Громудилой его звать!
– рявкнул Лассаль.
– Девушка, выключите свое обаяние, а то он нас в реку сра... сры... сронит!

– Ой, ну вы скажете тоже!
– захихикала "девушка". Громудилу явственно повело налево. Прямо на опору моста.
– Какое мужественное имя! Гро-му-ди-л-л-ла-а-а... Почти Годзилла...
– Она мечтательно вздохнула и опора моста придвинулась к нам еще на пять метров.