Держать удар
Шрифт:
— Я сама, — вздохнула Лариса.
И похоже, что не врёт!
— Ставь чайник, у меня конфеты есть «Птичье молоко», из Владивостока! — командую я, разоблачаясь и заходя в дом.
Так и есть — спит на моём диване эта лиса. Ладно, в спальне заночую.
— Рассказывай, — требую я, уже умывшись и отхлёбывая обжигающий кипяток из железной кружки.
Лариса тоже пьёт чай, но из моей любимой, почти литровой, фарфоровой кружки. На ногах у девочки мои тапки, и одета она в мою футболку, которая её почти до колен, впрочем.
—
— Я про то, что с твоим лицом случилось! — обрываю я.
— А, это! Ничего интересного, упала с дерева. Я за шишками кедровыми лазила.
— Ты в тайге жила? — понимающе кивнул я.
— Нет, я на ваш кедр залезла, что в огороде растёт, а так я из Боготола. Лена — моя сестра двоюродная, — призналась рыжуля.
— А в школе тебе не надо учиться? Ты чего прогуливаешь?
— Я в ПТУ поступила, а там в общаге жить плохо, вот Лена меня здесь и поселила. Она сказала, вы рады будете!
— Конечно рад! Ещё больше был бы рад, если бы Лена решила вопрос с общагой. Почему там плохо? Пристают парни?
— Нет, но там грязно и неуютно, и соседки по комнате у меня дуры. А в понедельник увидят меня такую и вообще задразнят, — пригорюнилась Лариска.
— Да, такое за сутки не заживёт, — сочувственно разглядываю производственную травму девчули. — Но эту проблему решим! Ну-ка, давай посмотрим, что там дядя Толя для тебя привёз.
Красивые мраморные осенние, наверное, полуботинки на пятисантиметровом каблуке из Кореи, джинсовый костюм из Китая, колготки… наверное, тоже корейские, ну и набор косметики.
— Ну как? — спрашиваю я Ларису, которая молча разглядывает себя в зеркало старого советского трельяжа. — Теперь, даже если захотят сказать что-нибудь обидное, не смогут, таких шмоток даже у жён дипломатов неприсоединившихся стран нет!
Реакция Лариски меня удивила. Нет, она послушно примерила то, что я ей дал, но сейчас вместо радости ревёт в три ручья!
— Ты чего? — опешил я.
— У меня денег не-е-ет!
— Тьфу на тебя! Это подарок! Ленка — мой друг, ты её сестра! Мне только в рублях премии за золотую Олимпийскую медаль двенадцать тысяч дадут! Зачем мне твои копейки?
Разумеется, про свои доходы от кооператорства помалкиваю. Надо, кстати, заехать в салоны, посмотреть сколько там за месяц денег набралось? И на стройку МЖК. Пока меня месяц в городе не было, дома должны уже были начать заселять! Блин, а ещё к Аркаше и двоюродному дядьке надо заехать, переговорить насчёт поездки в ФРГ. И к Бейбуту в часть! А в понедельник мне на работу. И в пединститут ещё бы зайти, хоть познакомиться… Мои мысли закружили меня, и я чуть не прослушал вопрос рыжей:
— Так мне потом отдавать не надо будет?
— Это подарок тебе на день рожденья. Ладно, я спать, а ты как хочешь.
— Тогда ты приглашен! — доносится мне в спину.
Проснулся я рано, видимо, смена часовых
— Что? Спать хочу, сегодня воскресенье! А на машине, наверное, Илья Ленкин уехал, они всё время на ней ездят, — зевнув и повернувшись ко мне спиной, опять засопела малая.
Сразу отлегло от сердца. Илья — гад, конечно, и я ему не разрешал ездить, но хоть не угнали! Иду мыться, потом готовлю завтрак сразу на четверых. Мясо в морозилке как лежало так и лежит. Ленка ленивая, Илюху не кормит, ну или не жили они тут. К завтраку проснулась и Лариска, очевидно, разбуженная божественным запахом скворчащих на сковороде котлет.
— И часто Илья машину брал? — как бы невзначай спрашиваю я.
— Не жнаю, я тут три дня всего живу, — мотает головой проглотина, уплетая завтрак.
С порциями на четверых я, пожалуй, погорячился — она третью котлету хомячит, и ведь худая как спичка.
На улице солнечно, поэтому тепло, градусов восемь-десять, но я уже знаю — скоро начнёт холодать. Не спеша обошел свой огород, навестил непоседливую кроличью семейную пару, оценил три мешка картошки, которые уже собрали на моём огороде, починил табуретку — там одна ножка скривилась, а Ленки и Илья всё не было. Сорвали весь день мне! Можно и без машины поехать было, но хочется в наглые глаза друзей посмотреть, да скандал учинить! Чу! На улице звук мотора, стук в калитку и Лариска бежит открывать дверь.
— Толя! — удивилась Лукарь, увидев меня на крыльце, а моя ласточка в это время пятилась задом во двор. — Ты же сказал, что 9-го прилетишь!
— Так сегодня девятое как раз, в первом часу ночи самолёт приземлился, — соглашаюсь я, стараясь мило улыбаться.
— Толя!!! — вопит Ленка и бросается на шею.
И вот как её ругать? Она болтается на мне, раскачиваясь влево-вправо восторженно вопя при этом.
— Мы все твои бои смотрели! А когда тебя ударили в финале, я чуть не заплакала, но папа сказал, что голова у тебя пустая и сотрясения мозга точно не будет.
— Лен, ты нашему другу, — это слово Илюха выделил интонацией, — сейчас шею сломаешь.
Ага! Понял кошак, чьё мясо ел!
— Не сломаю, она крепкая, — довольно произнесла Лукарь, отпуская, наконец, мою пустую, как сказал Валерий Ильич, головёнку.
— А у меня вот что есть! — на крыльцо выскочил рыжик в обновках.
И когда успела переодеться? Куда там армейским нормативам в сорок пять секунд, ей хватило меньше!
— Толя, ты привез? Сколько? — отвлеклась Ленка, и я успел пожать руку другу.