Держать удар
Шрифт:
Заморачиваться с доставкой не надо, Вано сам привезёт всё в Красноярск. Ну и статью о спекуляции пока никто не отменил! Я хоть и беру не для перепродажи, но пойди докажи, что это подарки друзьям!
Довольный, отказываюсь от доставки на такси, и пешком гуляю по городу до самого обеда. Зашёл на рынок, купил икры и рыбы. Икру, разумеется, попробовал — вкусная или нет? Обед вот-вот, но как отказаться, если везде прямо-таки суют под нос кусочки на пробу? Дальний Восток — рыбный край! Никаких морских гадов покупать не стал, хоть и их немало на рынке.
—
— Привет! — нейтрально отвечаю я.
— Мне уехать надо было срочно вчера, — понурив голову, оправдывается девушка, теребя тугую косу.
— Конечно, бабушка — это святое!
— Что? — не поняла Полина. — Ах, да…
— Мне объяснили. Я звонил тебе утром, и мужик какой-то сказал, чтобы я больше тебя не тревожил.
— Подлец! — выругалась Поля, надеюсь, не в мой адрес.
— Главное, чтобы твоя именинница не обиделась, — подбадриваю я. — Я так понял, она в Китай едет торговать нашими товарами?
— Да шут с ней! Ты как насчёт экскурсии, ещё хочешь? — отмахивается девушка, выделяя интонацией последнее слово.
— Я ведь вечером улетаю. Да не переживай, всё хорошо! Ладно, мне пора, — ухожу, не оглядываясь — нет смысла продолжать отношения.
— Где икорку взял? — увидев мои покупки, пытает Цзю.
— На рынке местном. А что?
— Да я идиот, купил тут в гостинице у мужика какого-то. Переплатил, наверное, — признается друг.
Сходил на обед, в душ, и вечером нас с Карамчаковым везут в аэропорт. В самолете места у нас рядом, и мы успеваем забросить ручную кладь наверх, пока не пришёл третий наш сосед с местными дарами природы — рыбой и икрой. Отсюда в основном их и везут. Дядька помыкался, не зная куда сунуть свои сетки, но всё же нашёл местечко.
— Что, парни, по маленькой за знакомство? Я Егор Павлович, лечу в Красноярск.
Надо же! В Красноярск! Можно подумать, его высадят где-нибудь в Иркутске с парашютом. Да и прикончить ноль-семь коньяка мы ему не поможем, я лично спать буду. Егор Павлович уснул раньше меня, предварительно осушив бутылку в одиночку.
В Красноярске тоже ночь, но нас тут встретили, не дав разориться на такси. Причем к нам опять присоседился Егор Павлович, и, как благородные люди, отказать мы ему не смогли. Но дядьке ехать недалеко, и сильно он нас не затруднил. Проветрили от перегара машину потом, и всё.
— Давай, Толян! Заезжай в гости, или звони. Мне спорткомитет квартиру с телефоном снял, — прощается со мной бронзовый медалист Олимпиады.
А меня везут в Николаевку. Там я выгружаю свой багаж из машины, прощаюсь с водилой и долблю ногой в калитку. И только тут замечаю замок навесной! Причем не тот, что был, а другой! Это как мне попасть за ограду?
— Кто там? — раздался вдруг незнакомый женский голосок.
— Хозяин дома! А вы кто? И почему вас закрыли на замок снаружи? — растерянно спросил я.
Глава 24
— А я сама попросила Лену закрыть, —
— Лену Лукарь? Ну, понятно. И как мне в дом попасть теперь?
— А она к обеду приедет. Вы можете к обеду прийти? — обрадовал меня нежный голосок.
— Не могу, я намерен уже через тридцать минут спать на диване в этом доме, — сварливо отвечаю я, прикидывая, как сорвать замок с петель.
Нет инструмента. У Коня попросить? Так у них из сельхозинвентаря только ножи. Ни лома, ни фомки, ни даже грабель нет. Тоже мне ворюги! О том, чтоб оторвать «ушки» и думать нечего, я их сам прикручивал заподлицо с дверью. Сейчас выступают два круглых крепления на пару сантиметров, только чтобы пролезла дужка навесного замка. Дверь выбить — тоже не вариант, она на улицу открывается. И забор под два метра.
— Эй, вы там ушли уже? — раздался тот же робкий голос.
— Да тут, куда мне идти, меня диванчик ждёт, — не знаю, зачем поддерживаю беседу, ведь толку от девицы никакого — она заперта изнутри и мне не поможет.
— Не ждет он вас, — заявила наглая жиличка. — Я там сплю. В обед приходите!
— Слушай, я живу в этом доме, сейчас вот вызову милицию, скажу, воришка забрался в дом, — пугаю я, так как телефона-автомата поблизости нет.
— Ой! Не надо милицию, Лена ругаться будет.
— Ты как лиса — забралась в чужой дом и хозяина-зайку не пускаешь!
— Мне Лена разрешила. Я не лиса, я Лариса.
— Ну, значит, дверь сломаю! — я со психу пинаю калитку ногой.
— Не ломайте! Вот вам ключ!
Через забор перелетел какой-то предмет и упал на дорогу. Зашибись, я тут голову ломаю, как попасть домой, а у этой лисы ключ был!
Открываю замок, но внутрь всё равно зайти не могу — у меня же там ещё на засов изнутри закрывается! Но его уже отодвигают.
— Ну, здравствуй, лиса Лариса, — с облегчением говорю я, заходя в слабо освещенный светом из кухонного окна двор.
Не шибко умное создание, сверкнув белыми ногами, уже убежало в дом. Я следом, груженный двумя сумками и чемоданом. Неслабо я закупился. Это ещё учесть надо, что купленную и подаренную электронику нам в Москву позже привезут, и Вано должен груз пригнать через неделю, я с собой мало что взял.
Когда я тащил свою поклажу в дом, меня царапнула мысль о том, что есть во дворе какая-то неправильность, но что именно не так, я не понял, а зайдя в дом вообще выкинул странные мысли из головы.
При свете лампочки картина прояснилась. Моей собеседнице — рыжей и конопатой девушке лет пятнадцать на вид, и мордашка у неё побитая. Наверняка Ленка подобрала где-то из жалости — фигурка тощая, вместо титек две дульки, но глаза большие, как у Чебурашки.
— Вы Толя? — спросила малышка.
— Толя, а кто тебя так?
Кто бы ни был, хреново ему будет, ведь у девочки вся левая сторона лица синяя. Раны уже, конечно, обработали, но даже смотреть страшно, хоть я и не из чувствительных. Заморочусь, подкараулю и козлу или козлам ноги переломаю!