Держава (том второй)
Шрифт:
— Ночью, в одном нижнем белье проскакать по городу на лошади, — предположила Лиза и покраснела под взглядами матери, тёти, братьев и мадам Камиллы.
— Лиза-а, прочтите книгу господ Юрьева и Владимирова «Светская жизнь и этикет. Хороший тон», — глянул на мадам Камиллу Аким, — А свод законов Клеопатры Светозарской — это уже вчерашний день…
Мадам Камилла подняла глаза к потолку, запоминая фамилии, и с уважением окинула взглядом молодого офицера.
— Не надо меня учить, господин подпоручик или как вас там, — засверкала глазами девушка.
— Нет,
Мадам Камилла оглядела себя в висевшее на стене, рядом с картиной «Властелин планеты» зеркало, и к её радости оно не потускнело.
«…Поэтому дама должна избегать всего того, что могло бы послужить поводом к невыгодным для неё толкам», — наизусть шпарил Аким.
«А господа Юрьев и Владимирский не столь уж и глупы», — подумала мадам Камилла.
— Неплохо! — почесал в затылке Глеб.
— … Некоторым юношам тоже небезынтересно узнать о приличиях, — благосклонно оглядел младшего брата Аким: «Чесать в голове, запускать пальцы в волосы, в нос, в ухо и тушить свечу перед носом присутствующих — верх неприличия».
— А я и не тушу, — оправдался Глеб.
— А что делали со шпорами? — стал выпытывать Аким, забыв о Лизе.
Максим Акимович даже отложил куриную ножку, чтоб не прослушать азы новой юнкерской церемонии.
— Ну уж не в кальсонах по Питеру скакать… Это вульгарно, — так глянул на сестру Глеб, что она яростно сжала под столом кулачки. — Всего–навсего, в первую ночь после вручения шпор, дабы на всю жизнь сохранить в памяти сие важнейшее событие, — заулыбался корнет, — следует лечь спать с тяжёлыми восьмидюймовыми шпорами на голых пятках.
Лиза, разжав кулачки, вновь покраснела.
— И как вы в них спали? — поинтересовалась она.
— Прекрасно. Но только до того момента, пока проснувшийся благородный корнет не заорёт диким голосом: «Не слышу звона шпор!».
За столом все замерли, вперив взгляды в счастливчика.
— И что вы делали? — промокнула губы салфеткой Любовь Владимировна.
— Что и положено в данном случае — трепыхал ногами, чтобы шпоры издали звон…
Ирина Аркадьевна схватилась за сердце, а её супруг громогласно захохотал:
— Ну, даю–ют корнеты… «Не слышу звона шпор», — веселился генерал. — У нас такого не было, не додумались, — разочарованно вытер слезящиеся глаза.
— Ужас! Как можно спать в шпорах, — передёрнула плечами Лиза. — И что за сны будут сниться?
— Кстати, о дамах и снах, — спохватившись, выпил налитое Аполлоном вино Аким. — Из правил хорошего тона, — пояснил он: «Перед сном следует полистать французский роман… «Но не газету с политической статьёй», — сурово воззрился на сестру. — Засыпая, ни о чём грустном не думать… «коли на пятках нет шпор», — хмыкнул Аким. — В особенности не думать о нищих, мышах, — стал загибать пальцы, — о пауках, — радостно заметил, как брезгливо сморщилась сестра, — сиротах, которые кричат: «мама, мама-а»», —
— Особенно о стороже Пахомыче и дворнике Власыче, — вставил Максим Акимович, развеселив женскую аудиторию.
«…А видеть непристойные сны — верх неприличия для молодой дамы», — подытожил подпоручик.
— А если снятся? — дрожащим голосом произнесла мадам Камилла.
Все без исключения дамы замерли, ожидая ответа.
— В подобном случае следует, пишут составители книги, отнюдь не увлекаясь любопытством посмотреть, что будет дальше, немедленно проснуться…
— Поцеловать мужа, — успел вставить Максим Акимович.
— … и повернуться на другой бок, — под смех общества закончил разговор о правилах хорошего тона Аким.
— Про шпоры слышали, дети, — отвлёк сыновей от разговора о сновидениях, Георгий Акимович.
И на их утвердительные кивки задал вопрос:
— А теперь пойдёте в военные?
— Так точно! — чуть не хором воскликнули сыновья.
— Романтика! — добавил Арсений.
Покачав головой, профессор ухмыльнулся и произнёс:
— Спать со шпорами на пятках, несомненно, романтично и весьма полезно для изучения юнкером наук. Господин корнет, — с плохо скрытой иронией произнёс Георгий Акимович. — И как вы сдали экзамены?
— У меня 12 баллов по гиппологии.
— Чему? — поразилась Лиза.
— Гиппологии. Это наука о лошадях. А что ж, по–вашему, в кавалерийском училище я должен изучать процесс создания промышленного сыроварения в Смоленской губернии? — привёл в восторг отца и брата. — На выпускном экзамене по этому предмету, в числе прочего, я успешно подковал одно переднее и одно заднее копыто лошади…
— Это ж надо, какой молодец, — язвительно засмеялась сестра. — Летом, в Рубановке, сможете помогать кузнецу.
— К тому же я могу пятьсот раз присесть или отжаться от пола, — похвалился Глеб, не обратив внимания на язвительность сестры. — Все студенты вашего факультета, дядечка, ссумировав свои усилия, на пятьсот приседаний не потянут.
— Даже если профессоров приплюсовать, — поддержал сына Рубанов–старший.
— Я не этому студентов учу, — обиделся младший.
— Камнями в генералов кидать ты их учишь, — осудил систему университетского образования Максим Акимович.
— …Кроме того, прекрасно изучил азбуку Морзе, — весьма зря зачислил это в свою заслугу Глеб, ибо дядя просто вцепился в подброшенную информацию.
— Ну тогда другое дело, юноша…Хоть азбуку в высшем военном училище изучили, — с язвительным выражением лица воззрился на старшего своего брата.
— А главное, у меня есть друзья! Чего не может быть у профессоров, — тоже съязвил Глеб, чем вызвал восхищение своего папа, и поднял вверх палец с золотым кольцом в виде подковы с гвардейской звездой в центре. — Все корнеты заказали по такому кольцу с выгравированной надписью: «Солдат, корнет и генерал друзья навек».
— Ну вот, видишь, Георгий, а у тебя нет даже медного кольца с надписью: «Лаборант, студент и профессор друзья навек».