Держи крепче
Шрифт:
— Доброе утро, Ямагути-кун, — произнесла она своим привычным мягким голосом и опустилась на своё место.
— Утро, Сато-сан, — ответил я, слегка склонив голову. Помедлив секунду, добавил, поддаваясь её неизменной доброжелательности: — Как дела?
— Всё хорошо, спасибо, — улыбнулась она, доставая тетради.
Я кивнул, и разговор естественным образом иссяк. Да и как раз в дверях класса показалась та, кого я так отчаянно хотел увидеть.
Рин.
Она вошла с тем особенным изяществом, которое всегда приковывало мой взгляд.
— Доброе утро, класс, — произнесла она ровным, чуть приглушённым голосом, не задерживая взгляд ни на ком конкретно.
«Доброе утро, моя милая Рин», — едва не сорвалось с моих губ, но я вовремя прикусил язык.
Наш договор был предельно ясен: никаких намёков, никаких особых жестов, никаких долгих взглядов. Она — учительница, я — ученик. Никаких тайных встреч в стенах школы. Мы просто хотели сберечь нашу любовь. И сейчас она играла свою роль безупречно, словно все эти дни, ночь, разговоры и взгляды были лишь плодом моего воображения.
Я украдкой наблюдал, как она раскладывает бумаги на столе, как её тонкие пальцы бережно разглаживают страницы журнала. Простые действия, но вызывали в памяти совсем другие картины: как эти же изящные пальцы касались моего плеча, как её голос звучал совершенно иначе, когда мы были наедине.
— Всем приготовиться к уроку, — коротко произнесла Рин, и её тон был настолько безупречно профессиональным, что я почти поверил в иллюзию. Но я-то знал, видел за этой напускной строгостью каждую её улыбку, каждую неловкую паузу, каждый момент слабости, делавший её настоящей.
— Начнём с повторения прошлой темы…
Рин рассказывала о регенерации с той же уверенностью, с какой дирижёр ведёт оркестр. Каждый жест, интонация, даже паузы — всё было выверено до мельчайших деталей.
— У разных видов животных регенеративные способности существенно различаются. Например, у аксолотля они практически безграничны, тогда как у млекопитающих… — она сделала короткую паузу, давая время записать.
Вдруг из середины класса раздался голос одной из учениц. Тон прозвучал слегка насмешливо, но в тоже время словно тщательно отрепетировано:
— Накамура-сенсей, а правда, что процесс эпиморфного восстановления у амфибий можно ускорить путём прямого воздействия на FGF-сигнальные пути?
Класс затих. Вопрос звучал так, будто его вырвали из учебника для магистратуры биологического факультета. И судя по тому, как Ватабэ Саюри сидела с едва заметной ухмылкой, она намеренно пыталась поставить Рин в неловкое положение.
Рин замерла всего на долю секунды. Настолько короткий миг, что большинство, вероятно, даже не заметили. Но я заметил. И прежде чем успел осознать, что делаю, моя рука уже поднялась вверх.
— Вообще-то это правда, —
Все головы повернулись в мою сторону, включая Рин.
— FGF, или фактор роста фибробластов, действительно играет ключевую роль в процессе эпиморфной регенерации. Но ускорить его воздействие напрямую невозможно, не нарушив баланс других сигнальных путей, например, Wnt и BMP. Такое вмешательство может привести к аномальным образованиям в тканях. Поэтому любые попытки модификации требуют исключительной осторожности, Ватабэ-чан.
И вдруг осознал, что все смотрят на меня так, словно я внезапно начал говорить на древнем языке аксолотлей.
— Простите, Накамура-сенсей, — добавил я, неловко улыбнувшись. — Не сдержался и ответил вместо вас.
Рин на мгновение выглядела растерянной, но тут же взяла себя в руки.
— Спасибо, Ямагути-кун, — её голос звучал чуть мягче обычного. — Как он верно заметил, вмешательство в сигнальные пути — крайне сложный и потенциально опасный процесс.
Она перевела взгляд на Саюри, которая теперь выглядела куда менее уверенной в себе.
— У вас есть ещё вопросы, Ватабэ-сан?
— Э-э… нет, спасибо, Накамура-сенсей, — пробормотала та, отводя взгляд.
Рин продолжила урок, но я всё ещё ощущал на себе её взгляд, который задержался на долю секунды дольше, чем следовало.
Прости, моя милая Рин.
Интерлюдия:
После окончания урока Накамура Рин быстро покинула класс. Её шаги были чуть торопливее обычного, хотя внешне сохраняла привычную собранность. На лице — безупречное спокойствие, но внутри бушевал настоящий шторм. Главная проблема заключалась в том, что она действительно не знала ответа на вопрос Ватабэ Саюри. Да и должна ли была? Это явно выходило за рамки программы старшей школы!
Войдя в свой кабинет, она плотно закрыла за собой дверь и на мгновение замерла, пытаясь успокоить участившееся дыхание. Затем решительно включила ноутбук. Открыв поисковую строку, начала вводить ключевые слова.
FGF-сигнальные пути… Wnt… BMP…
Ответ Казумы звучал настолько уверенно и профессионально, что не мог быть случайным совпадением. Но откуда он мог знать такие специфические детали?
Спустя несколько минут поисков и изучения научных статей её сердце забилось ещё чаще.
— Он был прав, — прошептала она, прикрывая рот ладонью. — Абсолютно прав…
Рин откинулась на спинку стула, чувствуя, как краска приливает к щекам.
— Я… я не понимаю, — пробормотала она, не отрывая взгляда от экрана. — Откуда он может знать такие вещи?
Несколько секунд она сидела неподвижно, затем, словно приняв решение, вошла в школьную базу данных. Найдя профиль Казумы, быстро пролистала его успеваемость.
Физика — высший балл. Алгебра — высший балл. Геометрия — высший балл. Химия — высший балл. Биология — тоже высший балл.