Держи крепче
Шрифт:
После чего ушёл, оставив её стоять у школьных ворот. Мияко же смотрела ему вслед, чувствуя тяжесть в груди — тяжесть, которую невозможно выразить словами. В воздухе повисло что-то невысказанное, важное, то, что могло бы изменить всё, но осталось лишь горьким привкусом на губах.
Юкино стояла чуть поодаль, невольно став свидетелем разговора между Казумой и Мияко. Их позы, выражения лиц — всё это выдавало напряжённость между ними, что-то глубокое, спрятанное за словами.
«Мияко… И Казума?»
Она хотела отвести взгляд,
Юкино вдруг почувствовала, как что-то острое, неприятное кольнуло в груди.
«Что за глупости?» — подумала она, раздражённо поджав губы и пытаясь подавить неожиданный приступ… чего? Ревности? Нет, конечно нет. Не может быть.
Её сердце предательски сбилось с ритма, будто пытаясь обратить внимание на то, что она так старательно отрицала.
«Это всего лишь Мияко. Розоволосая любительница строить глазки и крутить драмы. Почему это должно волновать меня?»
Юкино глубоко вдохнула, стараясь вернуть себе привычное ледяное равнодушие.
— Юки-чан! — внезапный голос подруги выдернул её из размышлений, заставив вздрогнуть.
Она моргнула и повернулась, встречаясь с любопытным взглядом.
— Сегодня же пятница! — продолжала Миса. — Все собираются в клуб. Ты с нами?!
— Не хочу, — равнодушно ответила Юкино, пожимая плечами.
— Ну, пожалуйста! — вмешалась вторая подружка Саки, цепляя её за руку и надувая щёки. — Без тебя будет не так круто, да и… я слышала, парни-третьегодки собираются прийти. Даже президент школьного совета!
Юкино вздохнула, стараясь не показать, насколько её раздражает эта детская восторженность.
— Сегодня? — начала она, снова бросая взгляд в сторону Казумы, который уже уходил, оставляя Мияко одну. — Какой вообще повод?
— Ты что, не знаешь? Сегодня же День прощания с детством! — воскликнула Миса с таким воодушевлением, словно это был главный праздник года. — Вся Япония празднует, а мы отметим это в своём стиле!
Юкино хмыкнула с едва заметной иронией:
— Вы уверены, что третьегодки об этом знают?
Подружки засмеялись, но Юкино не разделила их веселья.
«Пятница, вечер, клуб… Звучит как очередной пустой способ убить время.»
Она вздохнула и нехотя сказала:
— Хорошо. Я подумаю, — её голос звучал безразлично. — Но если мне будет скучно, вы будете отвечать за потраченное время.
Подруги радостно переглянулись, даже не заметив, как её взгляд снова вернулся к удаляющемуся Казуме.
«Что это за уколы в сердце? Такие болезненные… Неужели… действительно из-за него? Или из-за того, как он смотрел на неё?»
Юкино слегка помотала головой, пытаясь стряхнуть наваждение, и последовала за подружками, вернув привычную маску холодной уверенности. Но где-то глубоко внутри продолжала пульсировать неприятная
…
Майский вечер был одним из тех, что обычно наполняли приятным чувством предвкушения: каникулы приближались, воздух уже пах летними обещаниями, а закатные краски, растекаясь по небу, звали отправиться в путешествие. Но не для Казумы. Для него всё было тусклым, неважным, бессмысленным.
Он шёл по тротуару размеренным шагом, прохожие казались одинаковыми полупрозрачными силуэтами. Кроссовки глухо стучали по асфальту, отзываясь в ушах ритмом, напоминавшим сердцебиение. Сердцебиение мертвеца.
На углу улицы миновал витрину магазина манги. Совсем недавно яркие обложки притягивали его взгляд, словно маяк корабли в штормовую ночь. Теперь он даже не повернул головы в их сторону.
Смешно и печально. Вся эта манга когда-то была его тихой гаванью. Но что толку в гаванях, если корабль всё равно тонет?
На следующем перекрёстке его внимание привлёк торговый автомат. Жёлтый корпус тускло поблёскивал в последних лучах солнца, словно приглашая: «Эй, передохни немного. Присядь. Подумай.»
Казума бросил монету в щель и нажал кнопку. Банка холодного кофе с глухим стуком упала в лоток.
— Надёжно, как и всегда, — пробормотал он, подбирая банку. — По крайней мере, хоть что-то в этом мире остаётся неизменным.
Сорвав крышку, сделал первый глоток. Густой, горький, чуть отдающий карамелью вкус разлился по горлу, оставляя после себя странное послевкусие одиночества.
«Бессонница в банке. Идеальное сочетание для таких, как я.»
Он подошёл к детской площадке, почти пустынной в этот час. Лишь пара детей не спешили уходить домой, играя на песке. Качели были свободны.
Казума сел на одну из них, взялся за цепи и, слегка покачиваясь, уставился на горизонт. Солнце медленно тонуло за крышами домов, а небо с каждой минутой становилось всё темнее.
«Люди так любят рассветы и закаты. Сколько песен и стихов написано про красоту уходящего солнца. Для меня же это всего лишь ещё одно напоминание о том, что всё заканчивается. Всегда. Без исключений.»
Он сделал ещё один глоток кофе. Где-то вдалеке кричали дети, проносились велосипедисты. Жизнь продолжала течь в своём привычном ритме. Казума закрыл глаза, чувствуя, как лёгкий ветер треплет волосы. Майский воздух был приторно сладким, наполненным запахом цветущих деревьев и свежей листвы. Вздохнув, он посмотрел на остатки заката и сделал последний глоток кофе.
— Ещё один день в копилку.
Банка с глухим звуком упала в урну рядом, и Казума встал, направившись домой.
…
Казума перешагнул через порог своей съёмной квартиры, запер дверь на два замка и повесил ключи на настенный крючок. В этом месте царил идеальный порядок. Ничего лишнего. Минимализм, доведённый до абсолюта.