Держи Меня Крепче. Часть 2
Шрифт:
Она сделала повелительный жест Артуру Елизаровичу, чуть не выронив при этом петушка, мол, сыграй-ка нам нужную мелодию. На удивление окружающих, он быстро понял о какой песне идет речь, видимо частенько слушал современные песни на радио или смотрел клипы на музыкальных каналах. Он заиграл, а обе старушки, каждая стараясь голосить громче, начали выводить припев знаменитой песни:
«Ты так красива невыносимо
Рядом
Останови же это насилие –
Прямо скажи мне, и тему закрыли"13
– Но наш-то петушок обязательно любимым будет! – заверила Серафима и обвела всех предупреждающим взглядом, что никто даже не подумал усомниться в ее словах.
– Сто процентов! – вякнула Грипп, с голодной грустью косясь на каравай в своих руках.
Петушок тоже на него косился и даже делал попытки отщипнуть кусок.
– А что же еще про курочку расскажете? А то у нас, знаете, много красивых!
– Целый курятник, – вновь себе под нос прокомментировал Сеня. – Бройлеры как на подбор.
– Умная шибко, говорят, да воспитанная, хозяйственная, работящая!
– Есть у нас такая! – развел руками Макс.
Род же, наоборот, прижал свои руки к груди. По мановению руки Максима из комнаты выплыла Соня в неформальной форме одежды и стала кружиться:
– Я ли вам нужна, гости дорогие? Не меня ли ищете? Я и умна, и красива, и воспитана. А уж работящая какая!
– Ох, красива… – подтвердили в унисон бабки. – Надобно у петушка спросить, хочет ли он к тебе.
Серафима направила бедного птица прямо к Соне, но он отвернулся от нее и продолжил пожирать глазами каравай:
– Не хочет тебя петушок-то наш, – грустно возвестила она.
– Я бы удивился, если б петух ее захотел, – новый тихий комментарий от Сени. – Зоофилы…
– Видно не та ты, которую мы ищем.
Саннетт состроила самоуверенную мордочку и отошла за спину к своему папе.
– Есть у нас еще одна красавица распрекрасная, – продолжил тот рекламировать «товар».
Теперь из комнаты вышел Стас, обряженный в женские шмотки с рыжим париком на голове. Его лицо было суровым и каменным. А еще красным. Он без тени на юмор пробубнил заученную фразу, которую его заставил сказать Максим, мотивировав тем, что иначе сыну придется распрощаться с компьютером на целые сутки:
– А я скромняшка-очаровашка. Не меня ли ваш заморский петушок ищет?
– И вправду скромная какая, – запричитала Сера.
– А как в бытовом плане? – решила задать интересующий ее вопрос Грипп. – Гвоздики забивать умеешь? А посуду мыть?
Стас замялся. Гвозди ему забивать еще не приходилось, поэтому опрометчиво врать в лицо немощной старушенции он не хотел:
– Ну… Как бы… Я стесняюсь ответить.
– Стеснительная – это хорошо! – поделилась своим бесценным опытом знанием человеческих добродетелей
Петух кукарекнул, заставив Стаса подпрыгнуть в воздухе и отскочить подальше от безумной птицы, коей он того считал. Парик при этом с него соскочил, оголив черепушку с минимум волос.
– А невестка-то лысая! – заголосили старушки, заявляя всем об увиденном конфузе. – Как нехорошо!
– Главное, что человек хороший, – встал на защиту сыну Макс.
Одновременно с ним Соня сделал то же самое:
– Вы сами скоро без последних трех волосинок останетесь.
И это не была угроза, а лишь «тонкий» (а понимании самой Сони) намек на их античный возраст.
Бабки это на заметку взяли и, переглянувшись, разборки решили оставить до лучших времен.
– Что же? Закончились у вас курочки?
Музыкальное сопровождение от Пирожковича выдало грустный аккорд.
– Нет, – уверил всех Макс. – Есть еще одна краса писанная.
– Что же, посмотрим? – спросила Серафима у своего сопровождения. Те закивали. – Показывайте!
Наконец-то, про меня вспомнили. Хотя лучше бы забыли нафиг. Лучше бы я здесь заработала бронхит и окочурилась, чем продолжала непонятный мне фарс с множеством актеров и шутов. Подготовились все, конечно, тщательно. И этих лицедеев даже не смутил мой внешний вид – я была как мокрая курица! Еще эти перья дурацкие в волосах. К тому же я стучала зубами, непроизвольно выдавая ритм, под который подстроился держащий в руках гармонь Артур Пирожков, наш сосед. Божа май, даже он здесь.
– А вот и она. Жемчужина наша, – дядя поцеловал кончики своих пальцев на манер продающих на рынке фрукты-овощи лиц кавказской национальности.
– Нашего курятника! – громко заржал Сеня, не сдержавшись.
Соня отвесила ему крепкую затрещину и надула губы. Макс же, наоборот, погладил малыша по ушибленному месту и показал кулак дочери. Папа мой вообще с бледным лицом сидел на комоде и, по-моему, не дышал. Стас… оу, а что это со Стасом? Неужели он в голубую братию подался? Хотя нет, тут же у нас все сегодня играют. Вот только что за спектакль я пропустила?
Тут я заметила сидящего на руках у Серы петуха. И она подталкивала его навстречу ко мне.
– Ааа! Петух! – заорала я, как резанная.
– Что ты на жениха кричишь? – осадила меня Грипп. – Не видишь, он к тебе бласклонен.
– Ура, товарищи! Свершилось! Петушок наш нашел свою курочку!
Пирожкович сыграл лейтмотив гимна победителей. Свахи яростно захлопали, словно на собрании коммунистической партии. То есть захлопала Серафима, а Грипп держала в руках каравай, поэтому ограничилась сдержанным свистом и криком: