Держи Меня Крепче. Часть 2
Шрифт:
– Обязательно. А что ты там говорила дальше? Ах, да. Что-то про мои постоянно меняющиеся настроения. Точно. Ты права. Я тоже заметил и уже хотел бить тревогу. Не веришь? – мое лицо настоль скептично? Что ж, танчик Шеридан, прямо в яблочко. – Зря не веришь. Хотя теперь это и не важно. Ведь ты подтвердила мои тревоги. А значит… значит мои гормоны шалят и я беременный!
– Шизоид, – буркнула я себе под нос.
– Что ты сказала? – он явно не расслышал. Или сделал вид. Но разве меня это волнует?
– Поздравляю, говорю.
– Спасибо. Так необычно чувствовать себя первым беременным мужчиной на планете.
Не знай я его так хорошо, списала бы
– Ты герой, – для убедительности я даже глаза выпучила на секунду.
– Думаешь? – я кивнула. – Я бы даже тебе поверил. И даже предложил бы разделить со мной премию для первого беременного мужика на планете. Но… есть ведь еще кое-что.
Ну, наконец-то, Артем, с которым я и хотела поговорить, вернулся.
– И что же?
– Я тебе отвечу. Говоришь, тебя пугают мои поступки, мое поведение?
– Да.
– И тебя это не отталкивает?
Хотя его тон подстерегающего свою жертву кота и заставлял меня немного нервничать, но я точно знала ответы на его вопросы, поэтому присела на качели и продолжила свою правду:
– Нет.
– Малышка, – он накрутил на указательный палец мой локон, – ты врешь мне.
Я стала мотать головой:
– Ни капли. Я хочу серьезности. И ожидаю ее от тебя.
– Ты ждешь серьезности? Я бы мог тебе дать море серьезности. И даже мог бы утопить тебя в ней. В этой серьезности. И ты бы ни фига не выплыла. Ты бы барахталась, кричала, молила о помощи, а я бы сделал вид, что не слышу и топил бы тебя в ней. Ты этого хочешь?
– Ты не способен убить человека.
Он сморгнул, и его лицо стало жестким, словно высеченное в камне:
– Ты не знаешь, что я могу, а что нет.
– Думаешь, я дура и не вижу, что ты отрабатываешь на мне какие-то ведомые лишь тебе психологические тесты? Ты хочешь убедить меня в том, что ты жесток, чтобы я тебя бросила и ушла. Ведь тогда ты сможешь корить себя и проклинать меня, что я такая стерва, ведь правда? Но в то же время…
Он не дал мне сказать и перебил:
– Мне неинтересно.
– Ты даже не хочешь выслушать? – я вскочила с качели и приблизилась к нему настолько близко, что мое дыхание касалось его груди. Когда нельзя достучаться словами, надо хотя бы попробовать привлечь внимание физически.
– Я слушал тебя достаточно, – по словам произнес он и обошел меня. – И я услышал.
– Что ты услышал? Я ведь еще ничего, по сути, и не сказала.
– Ты только и делаешь, что говоришь, говоришь, говоришь. Не заметила? А я заметил. И даже слушал. И, знаешь, что услышал?
– Что же? – с вызовом чуть ли не выкрикнула я.
Он стоял спиной и обернулся, а затем заговорил:
– Ты сказала, что боишься меня.
– Я не это имела в виду.
– Ты сама хотела узнать, что я услышал. Ты задала мне вопрос. А теперь слушай, – логично. – Ты сказала, что боишься меня, – бла-бла-бла. – Боишься, но бросить не можешь. Ведь тогда тебя будет мучать совесть. А это такая страшная штука, если она есть, конечно. Мне бояться нечего, моя совесть была обменяна на… Извини, не хочу тебя шокировать, так что тарифную ставку, по которой я ее обменял, называть не буду. Но будь уверена, я не продешевил. Нас с тобою связывает штампик в паспорте. Да и парочка моментов, – грустный смешок. – Мы можем все это легко разрулить. Всего лишь докажем мэру, что мы никудышная пара. Думаю, с этим проблем не будет. Так что можешь перестать волноваться из-за этого. Ведь это единственная причина, по которой ты со мной. Перед кем ты испытываешь больший страх?
– Перестань.
– Я только начал.
– Я не хочу тебя слушать!
Наверное, из моих глаз сейчас бы прыснули слезы, если бы я могла заплакать. Как ему взбрело в голову сделать такие выводы? Он, вообще, чем думал? Сомневаюсь, что той самой кочерыжкой, что в цивилизации величают мозгом.
– Мне все еще есть что сказать.
Я зажала уши руками и как заведенная стала повторять:
– Я не хочу… не хочу… – прозвучало немного истерично, но может нашему разговору именно драматизма и не хватало?
Не испытывая надобности оставаться, я рванула прочь, не разбирая дороги и сама не заметила, как уткнулась в оградительные решетки забора. Побродив вдоль некоторое время и успокоившись немного, я набрела на выход и отправилась на остановку. Хорошо бы заказать такси, но не думаю, что смогла бы поговорить и вызвать машину – в горле стоял ком.
Старшие Охренчики поссорились, а за ними и младшие.
Водитель автобуса всю дорогу слушал радио, на котором крутили лишь песни репертуара исполнителей восьмидесятых, причем подборка ди-джея этим вечером была составлена исключительно из позитивных мотивов с текстом о разбитых сердцах, которые имели при всем при этом жизнеутверждающие припевы. Лично я их оптимизма не разделяла и рисовала пальцем на запотевшем стекле – в нашем городе вновь пошел дождь, будто чувствуя мое состояние. Какая ирония – мои глаза настолько сухи, когда сердце плачет, что даже небо не выдержало и, сопереживая, ведь не было ни единой тучки, нахмурилось и разразилось водопадом несолёных слез.
Мои высокохудожественные (от слова «худо») малеванья на выставку в Эрмитаж никоим образом не претендовали, напоминая больше старания особо-одаренных детишек в детском саду. Но, несмотря на это, основные силуэты героев моих художественных изысков вырисовывались вполне узнаваемо. Я пыталась изобразить себя и Артема – обычную пару двух человечков, стоящую рядом друг с другом. Изначально в планах было подчеркнуть именно то, что они пара: одна ладошка крепко лежащая в другой; но мои руки воспротивились и не стали выдавать желаемое за действительное. Единственное, что показалось мне нелишним – это наградить их обоих сердцами в груди. Поэтому получились две одинокие фигурки. Мало того, что одинокие, так еще и лежащие, как оказалось. Ведь я рисовала, положив голову на согнутую в локте руку, которую положила на спинку переднего пустующего сидения – вот рисунок и вышел в горизонтальном положении.
Я подняла голову и стала разглядывать муки своего творчества, прикидывая каким образом сделать их взаимозависимыми. Ничего кроме как приковать их друг к другу наручниками я не придумала, так что моя рука потянулась воплотить немного эгоистичную идею в рисунок, но в этот момент по стеклу стекла капля, пройдясь своей чуть извилистой дорожкой прямо по линии, на которой находились сердца этих двух неудачников.
– Печально, – донесся до меня звонкий мужской голос.
Я обернулась и встретилась взглядом с сидящим рядом парнем. Из висящих на его шее объемных наушников доносились звуки бас-гитары и барабанов, а также невнятные истошные вопли вокалиста, надрывающего свою бесценную звездную глотку. Его там убивают что ли? И все равно думаю, что его музыку в тысячу раз лучше той, которую крутят на этом осточертевшем радио.