Держи меня крепче
Шрифт:
Замираю, чувствуя, как Максим двигается внутри, мягко растягивает мои мышцы, готовит. Губы пересыхают, когда я ловлю воздух открытым ртом.
— Тише, малыш, я аккуратно. Постарайся не напрягаться так.
Я стараюсь, очень стараюсь. И вроде бы получается, уже не ощущается такого давления, Максим смещает ласки чуть выше, и я уже чувствую импульсы такой же вспышки, которую он подарил мне в классе. Сжимаю простынь пальцами, сама раздвигаю ноги шире и… спину простреливает сладким спазмом, от которого мне хочется не просто застонать, а закричать.
Глава 45
Максим
Мой
Мне нравится смотреть, как она кончает. Кажется, это мой новый кинк. В добавок к её запаху и розовеющим от смущения щекам. Как напрягаются в этот момент мышцы её подтянутого живота, как она закусывает губы. Фигура у Нины великолепная. Точёные плечи, гордо посаженная голова, длинные ноги. В ней чувствуется мышечная сила, отточенная годами тренировок, но совершенно особенная природная плавность движений не даёт сперва эту силу распознать.
Нина расслабляется после оргазма и прикрывает глаза, тяжело дыша. Отпускаю её бёдра и ещё раз провожу языком по нежной промежности. Целовать её здесь мне безумно нравится. Её запах, влажность как реакция на мои действия… Голова кругом от возбуждения.
Избавляюсь от трусов и нависаю над ней, удерживаясь на локтях. Впитываю, как дрожат её ресницы, как быстро поднимается и опускается при дыхании грудь. Ловлю губами острую вершину и облизываю. У Нины грудь небольшая, с острыми торчащими светлыми сосками. Мне такая по кайфу, большие сиськи никогда не нравились почему-то.
Устраиваюсь у неё между ног, но пока не прикасаюсь. Жду реакцию. Вдруг она передумала.
— Больно будет? — спрашивает тихо и смотрит внимательно.
Больно, маленькая моя.
У меня ещё не было девушки, для которой я стал бы первым. Как-то не доводилось. Были не особо опытные, но уже не девственницы. Я почитал в интернете, но достаточно ли теории? Даже забрёл в какие-то психологические дебри, где писали о том, что от первого раза во многом зависит дальнейшая сексуальная жизнь женщины. В любом случае — ответственность.
— Я не знаю, Нина. Если сомневаешься, можем подождать.
— Нет, — мотает головой. — Всё хорошо, я хочу.
В сумке из-под ноута, что лежит на стуле у кровати, нашариваю портмоне, в котором всегда лежит презерватив. Были ещё в спортивной вроде бы, но за ней вставать надо. Распечатываю упаковку, замечая, как внимательно за моими действиями наблюдает Нина. Хочу её попросить помочь надеть резинку, но передумываю. Пока ниже живота она в своих прикосновениях не спустилась, значит, рано ещё. Не всё сразу, успеем ещё.
Ложусь на неё, ощущаю, как она дрожит, как прерывисто дышит.
— Всё хорошо, Пёрышко, это не
Нина кивает и сцепляет лодыжки у меня на пояснице. В череде поцелуев я начинаю касаться её членом, трусь о возбуждённый клитор, чтобы она немного отпустила своё напряжение. Глубоко ныряю в её рот языком, как бы предупреждая, что сейчас не только её малиновый рот будет принадлежать мне. Игнорировать собственный вибрирующий узел в паху уже становится невозможным.
И я толкаюсь в неё. Неглубоко и не резко, но она вдруг каменеет, расцепляет за моей спиной ноги и напрягает их, упёршись мне в бёдра с обеих сторон. Никаких резких движений, боюсь причинить ей сильную боль. Но чем больше я давлю, тем сильнее сопротивляется мне её тело. Нина выгибается и упирается руками мне в таз, интуитивно пытаясь ослабить давление.
Я останавливаюсь, но не отпускаю её, беру за руки и мягко отвожу их наверх, прижимаю к подушке.
— Нина, расслабь мышцы, ты меня не впускаешь.
— Не могу, — шепчет сдавленно. — Больно очень.
— Давай. Попробуй, моя хорошая.
Просовываю одну руку ей под поясницу. Даю ей время на вдох, а потом толкаюсь резче, проникая до упора. Нина всхлипывает и вся сжимается, упираясь ладонями мне в грудь. Становится очень мокро, и это не её возбуждение. Разве должно быть столько крови?
Замираю, боясь сделать хоть какое-то движение. В ней очень тесно, вплоть до дискомфорта. Слишком напряжена.
Мягко касаюсь её губ своими, поглаживаю шею. Жду, пока немного расслабится. Когда она начинает дышать спокойнее и открывает глаза, пробую двигаться. Медленно и аккуратно. Но дело идёт туго. Во всех смыслах. Я вижу, что Пёрышко терпит из последних сил — щёки мокрые, глаза зажмурены, в кулаках зажата простыня.
— Максим, — шепчет едва слышно сквозь стиснутые зубы, — пожалуйста…
Нет уж, мне такое не надо.
Аккуратно освобождаю её, и Нина тут же сворачивает калачиком, обхватив коленки. Да что ж за кошмар такой.
— Маленькая моя, — обнимаю сзади, прижимая к груди, — прости меня, пожалуйста, прости.
— Всё нормально, — шмыгает носом.
Нихрена же себе нормально. Чувствую себя долбанным садистом.
— Это ты прости, что ничего не вышло. Ты расстроен?
— Малина моя, какие же глупости ты говоришь.
Тяну её за плечо, разворачивая к себе лицом. Ревёт. Дурочка. Так и знал, что поторопились, не готова она была, чтобы всё вот так сразу. Надо было поиграть ещё несколько раз, растянуть её мягче как-то. Она ведь нежная такая, чувствительная.
— Мы попробуем потом, Нина, всё уже будет по-другому. Так больно больше не будет. Я обещаю.
Вытираю её щёки и целую. Надумала себе уже. Терпела. Боится, что я расстроюсь.
Прижимаю её к себе, натягивая на нас покрывало. Странно то, что я чувствую к этой девочке. В сексе мне всегда нравилось не только получать удовольствие, но доставлять его. Но с Ниной дело не только в этом. Мне хочется её всю: с эмоциями, с проблемами, со страхами. Хочу спрятать её от любой боли, в том числе от той, что принёс ей только что сам.