Держи меня крепче

Русланова Мария

В парке сегодня много людей, все хотят ухватить последние кусочки летнего тепла перед холодными зимними месяцами. С наслаждением вдыхаю свежий осенний воздух. Листья еще только начали желтеть, значит осень будет долгая и теплая. Антонина Михайловна идет деловитой походкой, постоянно здороваясь то с одним, то с другим гуляющим в парке. Невольно на языке начинает крутиться вопрос, который давно ей хочу задать.

— Антонина Михайловна, вам, наверное, Дмитрий платит за помощь. Мне так неудобно, он столько денег на меня уже потратил.

— Нет, милая, с него я деньги никогда не возьму.

— Почему же?

— Потому что он мне в свое время очень

помог. Если бы не он, то в доме престарелых мне куковать и доживать свою старость.

— Боже, что же случилось?

— Несколько лет назад меня чуть мошенники не облапошили. Хотели без квартиры оставить. У меня квартира большая, трехкомнатная. Я решила одну комнату сдать. И лишняя копейка была бы, и не так тоскливо одной. Дала объявление и ко мне пришла девушка студентка. На вид такая хорошая и воспитанная. А в итоге вместо договора аренды, дарственную мне подсунула. И через два дня ко мне пришли какие-то незнакомые люди и сказали, чтобы квартиру освободила. Это я потом поняла, что девушка наживкой была, ее потом и след простыл.

— Как же так? Разве нотариус не должен быть? Разве все так просто?

— Ну дорогая, у них все просто. Потому что все, кто нужен куплен. Ты думаешь я одна так пострадала? Мне тогда чуть плохо не стало, плакала и кричала так, что весь подъезд собрался. И Димочка тогда пришел. Выслушал, попросил никуда не съезжать и, если что, ему звонить. Не знаю, что уж он сделал и какие связи подключил. Меня только один раз в прокуратуру вызывали, я показания дала. И в итоге все дело в мою пользу решили. А так бы без крыши над головой осталась. Эту квартиру мы с покойным мужем купили. Всю жизнь копили и откладывали, чтобы хоть на старости пожить в хорошем жилье. Я-то живу, а муж мой покойный и не успел толком.

Слушаю историю с ужасом. И как только эти люди не брезгуют так с пожилыми и одинокими людьми поступать. И откуда интересно у Дмитрия такие связи, что все так быстро разрешил. Из этих мыслей меня отвлекает визгливый и до боли знакомый голос, который острым лезвием разрезает все пространство у меня перед глазами.

— Васнецова?!

Поворачиваю голову и не могу сдержаться, чтобы не выругаться про себя. К нам приближается Ольга Стрельцова, моя одногруппница. Я ведь так и не сказала никому из одногруппников, что родила летом. Это я сейчас понимаю, что не нужно было с самого начала скрывать, что ничего постыдного в моей беременности не было. Но время утеряно, и сейчас мое признание выглядело бы странным. Да и группа у нас не особо дружная, закончим образование и никогда может и не увидимся. Ну и зачем всем знать о моей ситуации?

— Это что? Ребенок? — Стрельцова медленно подходит ко мне походкой победительницы по жизни и смотрит прямо в коляску, где Тима безмятежно играет с игрушкой. — Это твой ребенок?

— Да, мой, — понимаю, что смысла скрывать уже нет. Даже если совру, эта змея все равно не успокоится, пока не узнает правду.

— А я все думала, что это тебя прошлой весной так разнесло. Думала может из-за того, что Андрей тебя бросил и ты стресс заедать стала, — она смотрит на меня и в глазах я вижу триумф и восторг. Ну и чувство удовлетворенного самолюбия, конечно.

Она с первого курса бегала за Андреем как верная собачонка. Ей даже удалось добиться своего, какое-то время они встречались. Только она быстро ему надоела и он, недолго думая, отправил ее в отставку и начал встречаться с очередной девушкой. Ее самолюбие было ущемлено, и она выставила все так, что это она сама его бросила. При этом ревностно

отслеживала каждую его новую пассию, и разносила о ней слухи на весь университет. И вот на третьем курсе очередь дошла до меня. Не знаю с чего, но Андрей обратил на меня внимание. И ведь знала я его славу, знала, как со Стрельцовой поступил. Да и не только с ней, а со всеми своими девушками. Да только сердце глупое, влюбилась я в него. Он слова красивые говорил, что я необыкновенная, что он именно такую простую девушку всегда искал. Я тогда ему призналась, что я девственница. Помню, как у него глазки загорелись. Это потом я узнала, что он поспорил с друзьями, что сорвет мою целку — это он сам уже так выразился. Ну и сорвал. В итоге он спор выиграл, а приз мне достался.

— Ты его что, от Андрея родила? Он что, даже на аборт не дал деньги?

— Молодая леди, подбирайте выражения пожалуйста, — Антонина Михайловна гневно сдвинула брови и отвернула коляску от Стрельцовой.

— Да, Васнецова, не ожидала от тебя. Я еще значит легко отделалась, — смотрит на меня, а я понимаю, что уже завтра она раструбит новость на весь университет.

— Да, это мой ребенок. А от кого он, это уже не твое дело. С чего ты взяла, что он от Андрея.

— Да брось ты, Васнецова, от кого еще. Кто на тебя еще посмотрит, — на этих словах она презрительно осматривает меня с ног до головы. Ну да, на мне моя старая одежда, выгляжу я далеко не так эффектно, как она в своей дорогой куртке и в сапожках на каблуках. — Да и по срокам все сходится. Дура ты, думала, что он с тобой серьезные отношения хотел? Он от меня, — при этом она многозначительно указывает на себя рукой и проводит ею снизу-вверх, — от меня отказался. А ты решила, что нужна ему, наивная деревенская дура.

На этих словах Антонина Михайловна решительно взялась за ручку коляски, — Так, дорогая, ты уже все границы переходишь. Иди помой рот с мылом, а к Ане и к ее сыну не лезь. Ее ребенок не твое дело. За собой лучше следи.

С этими словами она уверенно объезжает Стрельцову и катит коляску вперед по аллее.

— Ладно, Ольга, надеюсь тебе полегчало, — с этими словами я пытаюсь обойти Ольгу, но она преграждает мне путь.

— Васнецова, ты всегда строила из себя святошу. Вся такая правильная и хорошая, зубрилка одним словом. А что же беременность и ребенка от нас всех скрыла? Боишься, что сплетничать все начнут? И называть гулящей? А ведь так и есть, ребенка ты нагуляла…

— Хватит, — я уже не выдерживаю и повышаю на нее голос. — Это мое дело, когда и от кого я родила ребенка. Или лучше, если бы я аборт сделала и убила его? Тогда я бы хорошей была?

— Пфф, дура ты. Ну сделала, и что бы случилось? Думаешь никто из университета не делал? Да от того же Андрея… — тут она осекается и замолкает.

— От Андрея? Ты аборт делала?

— Нет, конечно, — она округляет глаза, — я не такая дура, знаю, как ненужную беременность не допустить. Но другие его подружки делали, и не одна. Избавились от ребенка и учатся себе дальше.

На этих словах меня пробирает озноб. Значит для Андрея моя беременность была просто очередным досадным недоразумением, тогда как моя жизнь изменилась раз и навсегда.

— Это их дело, их решение, — вижу, что Антонина Михайловна уже достаточно далеко ушла от нас. — Мне нужно идти.

Обхожу Стрельцову и направляюсь к своим.

— Иди, иди, Васнецова, — слышу за спиной голос с издевкой. И отлично понимаю, что уже сегодня к концу дня весь университет будет знать о моем статусе матери одиночки.