Держи меня, Земля!
Шрифт:
— Может, по работе что было, — села мама на место.
— По какой работе? — сменилось непониманием Лерино удивление.
— Так работали же они вместе.
— Что значит вместе? Когда? — отложила Лера альбом.
— Ты не знала, что ли? — мама развернула к себе альбом, но так и не открыла. — Да вы уже тогда вроде сошлись, — пожала она плечами, — или, может, раньше? Они с Артёмом часто пересекались. Витина компания вроде как заказчиком выступала, а Артём со стороны субподрядчика работал. Или наоборот, я толком не помню.
— А
— Оттуда, — встала мама очередной раз, чтобы достать чашку. — Я, в отличие тебя, с родственниками общаюсь, морду не ворочу. Чай будешь?
— Нет. Ну, скажи мне тогда, раз ты такая общительная, — улыбнулась Лера. — Витя квартиру купил или снимает?
— Здрасьте, — всплеснула мама руками и снова села, прихватив с собой кружку с пакетиком чая внутри. — Витя квартиру купил ещё хрен знает когда. Тогда у него кроме этой квартиры однокомнатной ничего и не было. Да и то, нашлась же эта Светка на его голову. Им он свою квартиру и оставил. Бывшей жене да дочке. И ушёл в чём был. Жил у Ленки в гараже всё лето.
— А к матери почему не пошёл?
Историю с разводом Лера помнила, но вот подробности что-то запамятовала.
— У матери своя жизнь. Ему там некуда было. А может, стыдно — не знаю. А Ленка — добрая душа. Знаю только, что уже после развода он зарабатывать-то хорошо начал. Светка та поди все локти теперь искусала уже, а всё, поздно. Хотя деньги с него, стервочка, до сих пор тянет как бездонная бочка. Есть деньги — разрешает с ребёнком общаться, нет — пошёл нафиг, деньги неси.
Лера с сомнением пожала плечами. Видела она ту Светку ещё до развода много раз. Ничего стервозного в ней не заметила. Обычная. В меру общительная, в меру симпатичная. Раньше была худенькой, после родов немного поправилась, но тоже умеренно. Улыбка у неё очень красивая. И вообще она приятная, располагающая. Но Лера плохое вообще редко видела в людях, поэтому с мамой спорить не стала.
— То есть сейчас он квартиру снимает? Или новую купил? — уточнила Лера.
— А! Так новую недавно купил, — махнула мама рукой.
Чайник закипел, мама встала, выключила газ.
— Ну вот с этого и надо было начинать, — улыбнулась Лера. Нет для Даши более привлекательного качества в мужчине, чем собственная жилплощадь. — А то «Здрасьте!», «С родственниками не общаешься!». Оно мне зачем, если я всё у тебя могу узнать?
— А чего это ты Витькой-то вдруг заинтересовалась? — подозрительно прищурилась мама и села за стол с дымящейся чашкой в руках.
— Видела машину его сегодня возле своего офиса. Подозреваю, замутили они с Дашкой.
— Вот с этой? — показала мама пальцем в то место, где Дарья сидела относительно неё за столом. Мамины брови удивлённо уползли вверх, когда Лера кивнула. — Слушай, до чего неприятная девица. Не знаю, как ты с ней дружишь.
— Да никак, мам. Мы просто работаем вместе.
— А ей, похоже, везде свой нос сунуть надо. На отпевании я её что-то не заметила, не до того мне
— А, может, это Витька её, в оборот взял, — улыбнулась Лера. — Он, может, только с виду скромняга, серьёзный да молчаливый. В таких тихих, знаешь, какие черти водятся!
— Таким тихим обычно нравятся вот такие пустые и жадные финтифлюшки. Бывшая жена вон до сих пор, как липку обдирает. И дочь так же воспитывает. Та только звонит: «Папа купи. Папа дай», — изобразила мама капризного ребёнка и как накликала.
В дверь позвонили, за ней слышался звонкий голосок старшей Лериной племянницы Миланы.
— Мам, Витькиной Диане уже лет десять, а ты всё вспоминаешь её маленькой.
— Так я её с той поры и не видела, — подскочила мама и тяжело вздохнула. — Анька. Явилась не запылилась.
— Бабуля, сматли что я тибе налисовала, — с порога протянула четырёхлетняя Милана рисунок.
— Ты ж моя умница, — присела перед ней бабушка. — Спасибо! Где была?
— В садики. Потом у папи, — разувалась девочка. — Потом мама меня забьяла.
— Не у папи, а у папы, — поправила дочь Аня, пока Лера брала у сестры её вторую малышку.
— Привет, Веточка-конфеточка, — сюсюкала Лера, пока Анька разувалась.
Годовалая Виолетта счастливо улыбнулась и тут же потянула ручки к маме.
Обе Анькины девочки, светленькие, голубоглазые, были как две капли воды похожи на мать и на бабушку. Лера пошла совсем не в их породу, в отца.
— Привет, — вышел поздороваться Артём.
Он встал, подперев плечом стену, и когда Лера отдала малышку, и началась вся эта суета с бегающей Миланой и вопящей Виолетой, шепнул:
— Пойдём домой, а?
Уже дома, на диване перед телевизором, он обратился к Лере, лежащей у него на плече:
— Не могу сказать, что я не люблю детей, но твои племянницы меня дико раздражают.
— А как с ними мама устаёт, — вздохнула Лера. — И Аньке бесполезно говорить, что маме сейчас не нужны ни эта суета, ни шум. Тяжело ей, покоя хочется, выплакаться в тишине. Аня же считает, что маме будет не так тоскливо, если она на детей будет отвлекаться.
— А знаешь что? Может, нам пора уже завести своих?
— Ты надумал насчёт обследования? — насторожилась Лера.
— Надумал. Насмотрелся на Анькиных спиногрызок за эти дни и решил, что пора.
— Надо тогда звонить, записываться.
— Записывайся. Насколько сестра тебя младше? На четыре года? — он покачал головой. — И беременеет, как кошка, от каждого встречного.
— Да, я не кошка, — усмехнулась Лера. — Хотя, если бы от каждого встречного, может, и я бы смогла. Надо попробовать.
— Я тебе попробую, — стиснул муж Лерину шею в сгибе локтя, легонько, но ощутимо. Шутки на эту тему Артём не выносил. Но и Лере не нравилось, что он каждый раз предъявлял ей плодовитость сестры как упрёк.