Держи врага ближе
Шрифт:
Отпускаю руку, вдавливающую несопротивляющегося храмовника в стену, и убираю с лица непослушные пряди.
Благочестивый человек, коим Адэр всегда представал перед другими, теперь полон растерянности и горя. Взбаламутив его воспоминания, я получаю ответы.
– Она…в детстве часто приходила в обитель священного озера. Тогда, Лив еще имела контроль, она была не ведомой, а ведущей…Испокон веков в храме готовили тех, кто будет сковывать Эреба силами собственной души. Сила воли, крепкая вера, которую обычные люди даже представить себе не могут, жертвенность, в нас это взращивали с малолетства… Став клеткой для властителя тьмы и мрака ты сам становишься узником. Храм не опустит.
– Я был одним из многих, кого готовили стать преемником, вместилищем, узником, оковами…Императрица убила тирана, но не Эреба. Тот просто ослабел и, лишившись подконтрольной плоти, переселился в того, кто не смог бы ему сопротивляться. В ребенка. Но в этот раз храм не мог снова его упустить. На протяжении тех лет, пока Лив росла, за ней тщательно следили и готовили к тому, чтобы без последствий для принцессы переселить Эреба в сосуд, который сможет запечатать бога силой своей души. Но, чем старше она становилась, тем глубже корнями он проникал. Ей казалось, что она сможет обуздать его тягу к разрушению, овладев силой божества. И у нее поначалу получалось. Но мы знали, что это лишь затишье перед бурей…будь Лив простым человеком, ради того, чтобы извлечь и запечатать Эреба в надежном сосуде, нам не пришлось бы идти на такие ухищрения, но она была принцессой, наследницей. А когда ее мать, ее величество, узнала о том, что ее дочь… - Адэр сухо сглатывает. – Что Оливия стала вместилищем бога, она, вопреки нашим ожиданиям, воспрепятствовала.
– С силой бога, эта женщина возгордилась, уверовав, что стала властительницей мира. Ее дочь подчиняется ей, а дочери подчиняется Эреб. Только закралась ошибка. Богу тьмы не престало пресмыкаться перед людьми. Сопротивление и борьба за верховенство над телом изматывало Лив. Но она не смела пойти против матери. Тогда и появился Эш. Сломленный воин, который заинтересовал Эреба. Немного надави и станет идеальным сосудом. Это не слабая болезненная девушка, в жизни не державшая клинка, а мастер эфира, новый хозяин его меча – это ли не судьба? Сильный мужчина, не имеющий ничего, что было бы ему дорого, а значит, ему не за что было бы держаться, не за что сражаться…
– Наделенный высшими силами, чтобы противостоять злу и не справившийся со своей задачей, - шепчу я.
– Да, - самоуничижительно выдает смешок Адэр. – Я был последним, кто мог бы запечатать Эреба. Но, когда я его настиг, оказалось, что Эштона там больше не было, как бы я не пытался достучаться. Он раскромсал его душу. Остался только беспросветный мрак. Бог получил то, чего так долго желал. Свое собственное тело.
34
В молчании смотрю несколько секунд на Адэра, а потом возвращаюсь к остальным, бросив, чтобы лекарь подождал.
– Вивиан. Не знаю, что ты задумала, но я…
Не даю ей договорить.
– Прости, Далия.
Нажимаю на точку на ее шее и подхватываю лишенную чувств девушку. Не успевает Тобиас возмутиться, передаю ему сестру.
– Защити ее…
Смотрю в глаза капитана, в кои-то веки в них царит полная серьезность. В других обстоятельствах я ни за что бы не доверила безопасность сестры ему или любому другому мужчине,
Еще раз смотрю на безмятежное лицо сестренки и, не дав поколебаться своей решимости, отворачиваюсь, бросив строго и безапелляционно:
– А теперь, выметайтесь все отсюда, пока не явился этот полоумный принц.
Упертости Адэра позавидуешь. Впрочем, так же, как и моей. Разговоры будут длинными, лучше не терять времени, пока еще есть возможность скрыться, остальным нельзя ее упустить.
Когда восемь солдат, Маллет, осторожно держащий на руках бездыханную Далию, и Сойер, бросив напоследок на меня мрачные взгляды, седлают лошадей и исчезают в направлении, где на горизонте не вздымается марево огня, я возвращаюсь обратно в бальный зал.
На одной из пустых больничных коек сгорбился послушник храма. Рядом с ним лежал «Шепот ночи».
Присаживаюсь на кровать напротив.
– Если Эреб здесь и до сих пор жив, то где-то есть и Алетея? Почему бы богине самой не разобраться со своим противником? Она уже сокрушила его один раз, сможет и второй.
Следуя логике вещей, раз уж эти божества действительно бессмертны, то пусть и проблемы меж собой решают друг с другом, зачем ввязывать в это людей, не понимаю.
– Она еще не восстановилась после прошлого с ним сражения.
Прошло без малого…даже не знаю сколько именно, но парочка тысяч лет точно наберется. Эреб вон, вполне себе целенький, строит планы по мировому господству и уничтожению человечества.
Адэр невесело улыбается и объясняет:
– В отличии от повелителя мрака и тьмы, у богини полно и других обязанностей. Все сущее, жизнь - зависит от ее усилий. Поддерживать такой миропорядок в одиночку непросто…Если честно, после той битвы Алетея зареклась вмешиваться в судьбу людей.
Эта история напоминает мне отношения родителя и повзрослевшего ребенка. Даже если она дала тебе жизнь, это не значит, что она всегда будет рядом, защищая тебя от всех бед и невзгод. Ребенку нужно учиться самостоятельности, самому отстаивать свои интересы.
Нет смысла ждать от нее помощи – таков посыл в словах паладина.
Киваю.
Понятно.
Если даже в прошлом она не вмешалась и позволила Эребу в теле Эштона творить бесчинства, и, кто знает, уничтожить этот мир, повергнув его в вечную ночь, то сейчас точно не стоит ждать никакого снисхождения от богини света и истины.
– Запечатай его во мне.
– Что? – резко возмущается и хмурится Адэр.
– Так подумать, храм на протяжении стольких лет пытался подавить Эреба собственными усилиями, жертвуя своими служителями, но даже так, находились люди, которые не могли противиться его искушениям. Будь у вас иной выход, вы бы давно уже поступали иначе, не толкая своих людей на сомнительный путь служить недолговечными оковами бессмертного бога, - заключая я.
Меня можно назвать категоричной и упрямой, но я не глупа.
– Так и есть, - продолжаю.
– Ты думаешь, что пока Эреб в теле Оливии, сможешь с ним совладать и сковать его в себе, освободив ее.
Решил, значит, принести себя в жертву высшей цели. Довести до конца то, чего не смог достичь в прошлой жизни.
– Ты не подходишь, - отказывается сразу парень.
– Запереть его должен тот, кто ему противоположен, кто-то светлый, с верой в добро, непоколебимый и праведный. Ты много страдала, что в той жизни, что в этой…Вивиан, прости, но в тебе столько печали и гнева…Если будешь даже самую малость неосторожна, то окажешься поглощенной тьмой и станешь его рабыней.