Держись от меня… поближе!
Шрифт:
Оно прилетело, когда Адель зашла в рабочий кабинет. Последняя капля в переполненной чаше, финальный аккорд в череде ее горестей и печалей.
«Не реви! Не смей реветь!» — приказала она себе, ведь в комнате полно коллег, уже успевших погрузиться в работу. Как это будет выглядеть, если она перед всеми разрыдается?
Однако ком в горле всё рос и рос, грозил увеличиться до размеров Луны или даже Марса.
Вдруг в кабинет заглянула секретарь, Татьяна:
— Адель, тебя требует Глеб Александрович! Бросай всё и немедленно к нему на ковер!
Сказала
Сафронова же как сидела на месте, так и осталась сидеть.
— Что-то натворила? — спросила Шура, коллега, сидевшая за столом справа.
— Н-нет… — Сафронова только и смогла, что покачать головой.
— Странно, Глеб Александрович просто так не вызывает.
Адель бездумно взяла в руки телефон и поплелась к выходу.
Шла как на казнь. Представляла, с каким удовольствием на своей нахальной роже Глеб сейчас ей объявит: «Уволена!»
Мысленно прощалась с шикарным рабочим местом, где не только кресло мягкое, но еще и компьютер новый, мощный, монитор широкий, качественный, со щадящим режимом для глаз. Да и коллеги милые — все, как и она, работящие пчелы. В этом кабинете их десять, а всего в фирме таких кабинетов целых три. Крупное процветающее бюро… Кто же знал, что одним из его владельцев окажется Жаров.
Ничего хорошего Сафронова от него не ждала. Она бы и сама уволилась, честное слово! Прямо после встречи в коридоре пошла бы в кабинет кадровика и написала заявление по собственному желанию… Возможно, это именно то, что стоило сделать, а не сидеть в ожидании чуда. Однако увольнение она себе никак не могла позволить.
Если потеряет эту работу, вдруг и правда настанет момент, когда Адель придется идти к Велесову и начать умолять?
Эта картина так и встала у нее перед глазами.
«Ну нет!»
Она лучше пойдет официанткой, уборщицей — да кем угодно, но к этой сволочи ни ногой…
— За что мне всё это? — шептала она себе под нос, преодолевая расстояние до кабинета шефа.
Адель только начала поднимать голову из ямы, только-только успела почувствовать себя человеком, а уже пора обратно — к безденежью и разбитому корыту? За что? За то, что в школе не нравилась одному пройдохе? Это не справедливо!
Глеб мерил шагами свой кабинет, то и дело поглядывая на дверь.
Готов был прибить Матвея за то, что тот сделал.
Главное — один единственный раз укатил на три недели, вернулся, а у него, оказывается, новый сотрудник — Воробушек. Вид Адель, заходящей в Super Lingva, взбодрил лучше укола адреналина.
«Нечего ей здесь делать!» — решил сразу.
Одно дело — держать Адель поближе в школе, видеть ее время от времени на общих тусовках. Другое — иметь такой соблазн на работе! Он и так все старшие классы проходил из-за нее со вздыбленными штанами, зачем такое «счастье» в офисе?
На работе нужно работать, а не пялиться на сотрудников.
Адель придется уволить для блага их обоих. Ведь он себя знал: в покое ее не оставит, не сможет, никогда не мог. Будет виться вокруг коршуном,
Как человека попросил Матвея — уволь. Однако тот даже не подумал выполнить просьбу, уперся рогом.
«Уволить курицу, несущую золотые яйца? Я похож на идиота? — возмущался Беленин. — Семнадцать языков, Глеб! Да она золотая жила, мы теперь короли по редким заказам, тем более она вообще без понтов! Что сказали, то и делает, за каждый заказ хватается… работоспособность зашкаливает. Тебе надо, ты и увольняй! Я не способен на такую глупость!»
«Чем она тебе не угодила? Кто она тебе?» — спросил Матвей.
Любовь… единственная несостоявшаяся, большая! Юношеская, глупая, больная… У него еще штук сто прилагательных найдется для описания. Только разве партнеру по бизнесу в таком признаются? Пусть и в приятельских отношениях уже давно. Засмеет, как пить дать, еще и у виска пальцем покрутит.
На вопрос Беленина Жаров отвечать не стал, лишь гаркнул: «Неважно!»
Решил сам разобраться, вернулся в кабинет и вызвал Адель на ковер.
«Уволю, и точка…» — решил твердо. Ну не враг же он сам себе, в конце-то концов!
Резко дернулся, когда в дверь постучали, а через секунду в дверном проеме показалась она…
— Проходи! — прогремел он, буравя ее строгим взглядом.
Та прошла. Плечи сжаты, глаза в пол.
«Мисс Покорность, чтоб ее…» — прорычал про себя Глеб, чувствуя в штанах знакомое возбуждение.
— Ты не можешь меня уволить! — вдруг воскликнула она, резко вскинув голову.
— Ух ты! Голос прорезался! — ляпнул он неожиданно для самого себя.
— Издеваешься? — возмутилась она, причем гораздо громче, чем мог от нее ожидать.
Глеб оглядел ее с ног до головы надменным взглядом. В этот момент заметил, как Адель сжимала в руках сотовый телефон. Старый, поцарапанный — такие уже даже никто не носит…
«М-да… Похоже, если папик у нее и был, то крайне давно…»
Ни один уважающий себя мужик не позволит своей женщине ходить с таким аппаратом.
Глеб пригляделся к Воробушку внимательнее.
Он привык к ухоженным женщинам. Ухоженные, дорого одетые, скрывающие лицо под слоем косметики… Адель же предстала перед ним совершенно другой: вид в целом опрятный, но заметно, что вещи старые. А еще ни в ушах, ни на шее ничего не висит. На ней нет вообще никаких украшений, что для девушки — крайняя редкость.
Видно, не очень-то у нее с финансами, отсюда и рвение к работе.
«Может, у нее какие-то проблемы?» — вдруг пришло ему в голову.
У девушки проблемы, а он ее уволить собрался, чтобы глаза не мозолила.
На душе вдруг стало как-то мерзко и противно, а сердце сковала жалость.
В конце концов, так ли необходимо увольнять Адель? Глеб ведь давно не подросток — взрослый, состоявшийся мужчина.
«Что я, со своим либидо не справлюсь, что ли?»
Тем более что у него сейчас женщин как у дурака фантиков. Что ему какая-то там Адель?