Дерзкая и желанная

Бартон Анна

– Слава богу, успел! Я боялся, что ты уже уехала.

– Мне казалось, что мы уже попрощались, – отозвалась она чуть резче, чем намеревалась.

– Знаю, но я просто не могу позволить тебе уехать.

Она тихонько фыркнула, пораженная его нахальством.

– Позволить или не позволить не в твоей компетенции. Я сама приняла такое решение и намерена ему последовать.

Со свисающих на лоб мокрых прядей капало ему на нос.

– Я еще не решил, сообщать Хантфорду о твоей выходке

или нет.

– Это что, угроза? Но я же сказала: если считаешь необходимым все рассказать брату, то можешь сделать это безо всяких препятствий с моей стороны.

– Я не могу понять причину твоих поступков.

Не могла же она ему сказать, что проклятая нога адски дергает или что ее глупое сердце разбито.

– Куда я еду и что делаю, тебя не касается. Той власти, которую ты когда-то имел надо мной, больше нет. Как только Хилди вернется, мы тронемся в путь, с твоим благословением или без него.

– Ну и прекрасно. – Он забрался в карету, захлопнул дверь и уселся на сиденье напротив.

– Что, черт побери, ты делаешь?

Джеймс предпочел не реагировать на ее вульгарное выражение… чума его забери!

Как мокрый пес, он резко тряхнул головой, и Оливия вздрогнула от холодных брызг.

Раньше она нашла бы его пренебрежение приличиями возбуждающим, даже пикантным, но теперь оно вызвало лишь желание пнуть его здоровой ногой.

– Какие прекрасные манеры! – съязвила Оливия, на что Джеймс лишь пожал плечами и парировал:

– Ты сама начала это своим «черт побери!».

Она фыркнула, но втайне порадовалась, что он не оставил без внимания ее замечание.

– Бог ты мой, как быстро усваивается все дурное!

Джеймс скрестил руки на груди и ухмыльнулся, отчего ее предательское сердце забилось чаще.

– А здесь уютно. Уютно и сухо, – решил он сменить тему.

– Было сухо, – поправила Оливия, – пока кое-кто не появился. Если ты сказал все, что хотел, – правда, она так до конца и не поняла, что же именно он хотел сказать, – можешь вылезать, пока никто не заметил, что мы в карете наедине.

В уголках его глаз собрались морщинки, и он усмехнулся, словно она сказала что-то смешное.

– Я рада, что мои страдания служат для тебя таким богатым источником развлечения.

– Оливия. – Он так произнес ее имя – искренне, интимно, – что рухнули все оборонительные рубежи, которые она возвела вокруг себя. – Я здесь не для того, чтобы мучить тебя.

– Нет?

Он улыбнулся и в то же мгновение оказался на сиденье рядом с ней. Так же быстро подскочила и температура в карете. Всего лишь какой-то дюйм разделял их плечи; часть ее юбки оказалась придавлена его бедром. Он потянулся к ее руке на сиденье между ними и сжал ее.

Оливия едва могла дышать.

– Конечно же, я

не хочу тебя расстраивать, – откуда-то, будто издалека доносились слова Джеймса, но теплая ладонь, прижимавшаяся к ее руке, мешала ей их воспринимать. – Только вот как лучше справиться с этой ситуацией, не знаю. Надо было еще вчера известить Хантфорда, будь у меня хоть малая толика благоразумия.

– Но ты этого не сделал.

– Нет и, честно говоря, не хочу, – признался Джеймс. – Беда в том, что твой брат не знает, где ты.

– Э, он знает, только не точно. Ему известно, что я поехала на северо-восток.

– В настоящее время ты даже не в том графстве, где должна быть, по его представлению.

– Да, однако я пытаюсь это исправить. Завтра к вечеру буду уже у тети Юстас, – уверила его Оливия и многозначительно добавила: – Если, конечно, мне позволят уехать.

– Я не намерен тебе препятствовать.

Оливия на минуту задумалась.

– Тогда, может, скажешь, зачем ты здесь?

Он отпустил ее ладонь, заложил руки за голову и, вытянув свои длинные, обтянутые бриджами ноги, самодовольно заявил:

– Я еду с тобой.

Святители небесные!

– К тете Юстас?

– Да. Должен же я убедиться, что к ее дверям ты прибудешь в целости и сохранности.

Оливия ощетинилась:

– Не думаю, что в этом есть необходимость!

– Вот в том-то и беда, что не думаешь! – отрезал Джеймс.

Ну, знаете ли…

Дверца кареты снова распахнулась. Хилди, с корзиной в руках, уже поставила ступню на подножку, но тут до нее дошло, что Оливия не одна. Служанка попятилась, широко раскрыв глаза.

– Позвольте мне. – Одной рукой Джеймс втянул ее в карету, а другой подхватил корзину.

Хилди плюхнулась на сиденье напротив и заломила руки.

– Прошу прощения, я не знала…

– Все в порядке, Хилди. Мистер Эверилл уже уходит.

Джеймс нахально улыбнулся и, повернувшись к служанке, сказал:

– Кажется, леди Оливия что-то не так поняла. Я намерен сопровождать вас в Оксфордшир.

– Не говори ерунды! – вскипела Оливия. – Дорога займет у нас почти два дня. Уверена, ты предпочел бы провести это время в каких-нибудь развалинах.

Он откинулся на спинку сиденья.

– Вовсе нет.

Оливия задумалась над своим следующим шагом, но когда ощущаешь жар, исходящий от тела Джеймса, трудно соображать. Резковатые линии его лица уравновешивались крупными, четко очерченными губами и глазами цвета мха. Нет, нельзя допустить, чтобы своей неотразимостью он поколебал ее уверенность.

– Ну что ж… Если ты так настаиваешь, будь по-твоему.

– Вот и прекрасно.

Оливия улыбнулась и захлопала ресницами на манер юной дебютантки.